Моряки заметили собаку, плывущую в открытом море. Когда судно приблизилось, их мир перевернулся…
Его пальцы дрожали но не от холода. Он прижимал одеяло к спине пса, словно укутывал дитя. Запах мокрой шерсти смешивался с йодом, мазутом и ржавчиной настоящий аромат палубы и отчаянной борьбы за жизнь.
Иван поднялся, вглядываясь в горизонт. Ветер бил ему в лицо, волосы липли ко лбу. Под ногами дрожала палуба, где-то в трюме урчал изношенный двигатель, а пальцы сжимали ледяные поручни.
Всё внутри кричало: *«Не лезь! Не рискуй!»* Но этот пёс смотрел так, что даже шторм казался тише его взгляда. Сергей вытер лицо и ткнул пальцем в ошейник.
Выцветшие буквы гласили: *«Тузик»*.
Неспроста он здесь, прохрипел он, сглатывая ком в горле.
Это не волны его выбросили пробормотал Николай, гладя мокрую морду.
Он шёл *к кому-то*. Они поняли это сразу. Дмитрий присел на корточки, глядя собаке прямо в глаза.
Ну что, пёс? О чём молчишь? Что там, впереди? спросил он, но Тузик лишь поднял голову и снова уставился вдаль.
Ледяной ветер вздымал волны, сбивая дыхание. Вода била в борт с глухим стуком. Капли звенели по железу, как колокольный перезвон. Всё слилось в гулкую симфонию, полную вопросов без ответов.
Мы его спасли, с трудом выдавил Иван. Этого хватит. Держим курс.
Но Дмитрий лишь покачал головой. Сергей отвел взгляд. А Николай, обхватив собаку, тихо сказал:
А кто знает, кого он *ведёт* за собой?
Слова повисли в воздухе, словно предчувствие. Никто ещё не догадывался, что этот пёс приведёт их к краю.
Тузик резко вскочил, будто его ударили током. Николай едва удержал его за ошейник. Мокрая шерсть липла к бокам, дыхание хрипело, глаза горели странным огнём. Он рванулся к борту так яростно, что Николай едва не рухнул на палубу.
Тише, тише Николай прижал его к себе, чувствуя, как бьётся сердце под мокрой шерстью.
Дмитрий подскочил с кружкой горячей тюри. Пар клубился, смешиваясь с солёным воздухом.
На, поешь хоть немного! Он поднёс еду к морде, но Тузик даже не взглянул. Снова рванул к борту, когти скрежетали по металлу. Звук резал уши, как тупой нож.
Иван подошёл ближе, щурясь от ветра.
Зачем он туда лезет? голос дрогнул, но тут же затвердел. Совсем рехнулся?
Сергей стоял в стороне, руки в карманах, губы сжаты. Молчал, но внутри бушевало то, чего он боялся признать.
Он не просто так смотрит туда, Николай указал на горизонт. Он *знает* что-то. Может, там кто-то ждёт.
Дмитрий присел, поставил кружку. Пар рассеивался в сырости.
Кто там у тебя остался, а? Хозяин? Или кто похуже? прошептал он, касаясь мокрого бока.
Тузик завыл протяжно, горько, будто рассказывал то, что не мог сказать. Вой прокатился по палубе и растворился в тумане.
Мы не можем просто уйти, Сергей стиснул зубы. Если он готов прыгнуть обратно в шторм значит, там *кто-то* важнее его жизни.
Иван отвернулся. Соль въедалась в кожу, оставляя горечь на губах.
Нам надо держать курс, пробормотал он, но в голосе уже не было уверенности.
Дмитрий отпил тюри, не моргнув от жара.
Помню историю У нас в деревне овчарка три дня плыла за хозяином. Пока не выбилась из сил. Он посмотрел на Ивана. Этот тоже верит. Готов умереть за того, кто ждёт.
Тузик завыл снова громче, отчаяннее. Николай чувствовал, как дрожат его лапы, как горячее дыхание обжигает шею.
Сергей положил руку Ивану на плечо.
Ты всегда говорил: море слабаков не любит. Может, он и есть тот самый сильный?
Иван резко повернулся. В глазах пса не было страха только мольба и стальная воля. Он вдохнул, чувствуя, как ветер обжигает лёгкие, как запах шерсти смешивается с мазутом.
И что ты предлагаешь? спросил он, хотя уже знал ответ.
Николай кивнул в сторону горизонта:
Проверить
Моряки заметили плывущую собаку в открытом море. Подплыв ближе, они остолбенели от невероятного зрелища…