Меня зовут Анастасия. Мне тридцать шесть лет. За плечами — неудавшийся брак, годы сомнений и тяжёлое, давящее чувство вины перед самым близким человеком — мамой. И вот, когда судьба будто даёт мне ещё один шанс на личное счастье, я оказываюсь перед мучительным выбором, терзающим душу.
— Настя, я просто не знаю, что делать… — жаловалась я подруге Светлане по телефону, глядя в хмурое питерское небо. — Дмитрий — прекрасный человек. Надёжный, заботливый, сильный. С ним я чувствую себя любимой. Он зовёт меня жить вместе… Но куда девать маму?.. Ты же знаешь, какая она…
Да, Света знала. Все близкие знали — мама давно превратилась в деспота: требовательную, колючую, вечно недовольную, но при этом беззащитную, как ребёнок. Когда я познакомила её с Димой, всё пошло наперекосяк.
С первой же встречи мама начала вредничать. Называла его то Сергеем, то Иваном, хотя память у неё отменная. Потом «случайно» опрокинула на него борщ. Дима молча вышел. А мама тут же схватилась за сердце — я вызвала скорую. Когда врачи уехали, она спокойно уснула. А я до утра сидела на кухне, сжимая кулаки, не понимая, за что мне это.
В последний раз Дима сказал прямо:
— Настя, подумай о пансионате. Там за ней будут ухаживать, ты освободишься, начнём жить для себя.
Я промолчала, но внутри что-то сжалось, будто холодный укол.
Когда мне было 22, я полюбила коллегу Михаила. Мы жили с мамой в трёхкомнатной хрущёвке. Мама была против. Категорически. Мы с Мишей тайно расписались, он переехал к нам.
Начался кошмар. Мама звала меня в одну комнату, Миша — в другую. Я разрывалась. Слёзы стали нормой. Через год он ушёл.
— Ты хорошая, Настя. Но пока твоя мама рядом — тебе не видать счастья, — бросил он на прощание.
Я осталась одна. И смирилась. До Дмитрия. До нового шанса. И снова — стена.
Мы посетили один пансионат. Чисто, аккуратно, даже уютно. Но воздух там был ледяной. Пожилые сидели молча, уставившись в стену. Кто-то бродил по саду, но взгляды были пустые. Я спросила медсестру:
— Почему здесь так тихо?
— Потому что они брошены. Родные забыли. А они ждут. Каждый день смотрят на дорогу…
Всю дорогу домой я молчала, а сердце обливалось кровью. Вспоминала, как мама ночами сидела у моей кровати, когда я болела, как бежала за лекарствами в любую погоду, как одна тянула нас обеих. Да, она сложная. Да, порой невыносимая. Но она — моя мать.
У подъезда Дима спросил:
— Ну что, будем готовить её к переезду?
Я посмотрела ему в глаза:
— Никогда. Не смогу её предать. Она отдала мне всю себя. Да, она не святая, но я ей обязана. Если хочешь быть со мной — найди с ней общий язык. Нет — значит, не судьба.
Я ушла. Он не перезвонил. Ни на следующий день, ни через месяц. Видимо, сделал выбор.
А я — свой. Может, мне опять не повезёт в любви. Может, я останусь одна. Но я не смогу жить, зная, что мама ждёт меня в чужом доме, брошенная ради моего «счастья». Это не счастье. Это — предательство.
Возможно, когда-нибудь я снова полюблю. Но одно знаю точно: лучше чистая совесть, чем лёгкая жизнь. Ведь если предать родную кровь — можно потерять себя.
