Представь, каково это быть ребёнком без корней. Призраком, случайно обретшим плоть.
То есть ты всегда чувствовала себя призраком? спросил Дмитрий, лениво помешивая ложкой чай в моей просторной кухне.
Я взглянула на него единственного человека, знавшего всю правду. Того, кто помог мне её найти. Ту, что родила меня, а потом выбросила из своей жизни, как ненужную вещь.
Мой первый крик не тронул её сердце. У приёмных родителей осталась лишь записка, приколотая булавкой к дешёвому одеялу: «Простите». Одно слово всё, что я получила от женщины, назвавшейся матерью.
Любовь Николаевна и Виктор Иванович бездетная пара за пятьдесят нашли меня раним утром в октябре. Открыли дверь и увидели свёрток. Живой, плачущий. У них хватило совести не сдать в детдом, но не хватило души принять как родную.
«Ты живёшь у нас, Наташа, но помни мы тебе чужие, а ты нам. Мы просто исполняем долг», повторяла Любовь Николаевна каждый год в день моего «появления».
Их квартира стала моей клеткой. Мне выделили угол в прихожей с раскладушкой. Ела я отдельно после них, доедая остывшие объедки.
Одежда с барахолки, всегда на два размера больше. «Вырастешь сойдёт», говорила Любовь Николаевна. Но к тому моменту, когда вещи начинали сидеть нормально, они уже расползались по швам.
В школе я была изгоем. «Подкидыш», «найдёныш», «безродная» шептались за спиной.
Я не плакала. Зачем? Я копила. Копила злость, обиду, решимость. Каждый пинок, каждая насмешка всё становилось топливом.
В тринадцать начала подрабатывать раздавала листовки, выгуливала собак. Деньги прятала под половицей. Любовь Николаевна нашла их, когда мыла пол.
«Воруешь?» спросила она, сжимая в руках мятые купюры. «Я так и знала, яблоко от яблоньки»
«Это мои. Заработанные», ответила я.
Она швырнула деньги на стол.
«Тогда плати за еду и кров. Ты уже большая».
К пятнадцати я работала после школы. В семнадцать уехала учиться в другой город.
С собой взяла только рюкзак и коробку с единственной связью с прошлым фотографией из роддома, которую сделала медсестра перед тем, как та женщина забрала меня.
«Она не любила тебя, Наташа, сказала Любовь Николаевна на прощание. И мы тоже. Но хотя бы не врали».
В общаге жила вчетвером. Питалась дошираком. Училась до изнеможения только на «отлично», только на стипендию. Ночами работала в круглосуточном. Сокурсники смеялись над потрёпанной одеждой. Я их не слышала. Слышала только: «Я найду её. Покажу, кого выбросила».
Нет ничего хуже, чем чувствовать себя ненужной. Это как заноза под кожей не вытащить.
Я смотрела на Дмитрия и вертела в пальцах золотую цепочку единственную свою слабость, купленную после первого крупного проекта. Он знал всё. Он нашёл её. Он помог с планом.
«Ты понимаешь, что это не принесёт тебе покоя?» спросил он.
«Мне не нужен покой. Нужна точка».
Жизнь непредсказуема. Иногда шанс приходит оттуда, откуда не ждёшь. На третьем курсе преподаватель дал задание разработать маркетинг для бренда органической косметики.
Я вложила в работу всю свою ярость. Когда закончила презентацию, в аудитории повисла тишина.
Через неделю преподаватель ворвался в аудиторию: «Наташа, тебя ищут инвесторы из Москвы!»
Вместо гонорара предложили долю в стартапе. Я подписала, дрожа терять было нечего.
Через год проект взлетел. Моя доля превратилась в сумму, о которой и не мечтала. Хватило на первый взнос за квартиру.
В двадцать три купила просторное жильё в центре. Привезла только рюкзак и ту самую коробку. Ничего лишнего.
«Думала, успех сделает меня счастливой, сказала я Дмитрию при первой встрече. А он лишь усилил одиночество».
«У тебя призрак за плечом», ответил он, точно угадав.
Он оказался частным детективом. Два года поисков и вот она.
Елена Соколова. 47 лет. Живёт в хрущёвке на окраине. Работает уборщицей.
«Детей нет». Эта строчка в досье обожгла сильнее всего.
«Она ищет работу, сказал Дмитрий. Уверена в своём плане?»
«Абсолютно».
Он разместил объявление от моего имени. Собеседование вёл он, я наблюдала через камеру.
«Опыт есть?» спросил он.
«Да, она теребила потрёпанные рукава. Очень нужна работа».
Голос дрожал. В позе покорность, ставшая привычкой.
Когда она ушла, я взяла её паспорт. Документ той, что дала мне жизнь и отняла право на любовь.
Через неделю она пришла убираться. Я наблюдала, как она моет полы, протирает пыль с дорогих вещей.
Оставляла чаевые не из жалости, а чтобы она возвращалась.
Два месяца. Восемь уборок. Она стала тенью в моём доме.
Однажды заметила, как она разглядывает мою фотографию, прищурившись.
«Узнаёте что-то?» спросила я, входя.
Она вздрогнула, едва не уронив рамку.
«Елена Михайловна Я просто вытирала пыль».
Её глаза блестели.
«У вас слёзы», сказала я.
«Это пыль», быстро вытерла рукавом.
Я села за стол, сердце колотилось в горле.
«Садитесь».
Она опустилась на край стула, пальцы белели от напряжения.
«Вы напоминаете мне кого-то», пробормотала она.
Терпение лопнуло.
«Елена Михайловна, двадцать пять лет назад вы оставили ребёнка у чужих дверей. С запиской Простите. Эту девочку назвали Натальей. Поднимите глаза. Взгляните на меня».
Она подняла взгляд полный ужаса. Рука дрожала у рта.
«Не может быть»
Я достала ту самую фотографию.
«Вы снились мне каждую ночь. Хотела спросить: почему? Что во мне было такого ужасного?»
Её лицо исказилось. Она опустилась на колени.
«Я была совсем юной Меня бросили. Родители выгнали. Я не знала, как быть
Моя мать оставила меня на пороге чужого дома. Через 25 лет она устроилась ко мне уборщицей, не подозревая, что я — та самая брошенная дочь.