Утро пятнадцатого октября началось как обычный вторник в нашем доме на улице Берёзовой, но к вечеру весь мой мир рухнул, разрушенный одним пожелтевшим листком бумаги, созданным сорок лет назад с жестокой точностью.
Меня зовут Анастасия Морозова после замужества Анастасия Соколова, и в свои тридцать восемь я считала, что построила успешную и счастливую жизнь. Я управляла крупнейшим спортивным центром города, курируя программы для трёх тысяч семей в год и команду из сорока двух сотрудников. Моя работа давала финансовую независимость и удовлетворение, дополняя то, что я считала крепким браком с Дмитрием Соколовым, моим мужем вот уже пятнадцать лет.
Дмитрий работал старшим менеджером проектов в «Соколов Строй» компании, которую несколько лет назад приобрёл мой брат Артём Морозов в рамках расширения своего бизнеса. Такое положение создавало интересные семейные динамики, но оба мужчины выстраивали профессиональные отношения с уважением и компетентностью.
Самые сложные отношения в нашей семье были не между зятем и шурином, а между мной и матерью Дмитрия Галиной Соколовой.
Галине было шестьдесят два года, она овдовела восемь лет назад после смерти мужа. С самого начала нашего брака она демонстрировала едва скрываемую враждебность, которую я списывала на обычную ревность свекрови. Её критика касалась моей кулинарии, уборки, карьеры и вообще моей «недостаточной» пригодности в качестве жены для её сына.
С годами её недовольство переросло из намёков в открытую агрессию, но я научилась справляться с этим терпением, границами и тактичным избеганием. Чего я не понимала так это того, что её ненависть имела куда более глубокие корни, чем просто материнская опека.
В то утро я проснулась и увидела Дмитрия, сидящего на краю кровати, его осанка выдавала напряжение, будто он не спал всю ночь. На мой вопрос, всё ли в порядке, он ответил уклончиво, создав атмосферу тревоги, которая сохранялась весь день.
**Утренние гости**
Галина пришла до завтрака, держа в руках коробку с пирожными и её фирменное выражение вечного недовольства. Критика моих домашних навыков была привычной, но в её поведении чувствовалось ожидание чего-то большего, чем просто очередные упрёки.
Дмитрий молчал, уставившись в чашку кофе с выражением, которого я раньше не видела смесь страха, покорности и чего-то, похожего на горе. Напряжение между матерью и сыном было таким густым, что я почувствовала себя чужой на собственной кухне.
Я закрылась в ванной, надеясь, что душ поможет мне разобраться в странной энергии, заполонившей наш дом. Но когда я вышла, обернувшись полотенцем, передо мной стояла Галина, её глаза сверлили меня чистой, ничем не прикрытой ненавистью.
«Грязь из твоей крови не смоешь», прошипела она, и от её слов у меня перехватило дыхание.
Прежде чем я успела ответить, за её спиной появился Дмитрий. Не сказав ни слова, он прошёл ми
Моя свекровь высмеивала меня за ужином — но когда вошёл мой брат, в комнате воцарилась тишина