— Мам, может, пусть бабушка уйдёт и заблудится? Так всем будет легче, — вызывающе бросила Алина.
— Алин, дверь не забудь закрыть, — устало протянула мать, отодвигая стул.
— Мам, ну сколько можно! Теперь до пенсии будешь напоминать? — обиженно фальцетом ответила пятнадцатилетняя девочка.
— Не до пенсии, а пока бабушка с нами. Если она выйдет одна, то…
— Замёрзнет под скамейкой, а мы будем виноваты… Мам, а может, и правда пусть? — Алина упёрла руки в бока.
— Что «пусть»? — мама нахмурилась.
— Ну чтоб ушла. Ты сама сто раз говорила, что устала за ней бегать.
— Да как ты смеешь? Она мне свекровь, не родная кровь, но для тебя — бабушка!
— Бабушка? — Алина прищурилась, как всегда перед скандалом. — А где она была, когда её дорогой сынок нас кинул? Когда отказывалась со мной сидеть? С собственной внучкой! Тебя же обвиняла, что муж сбежал…
— Хватит! — мама ахнула, будто обожглась. — Зря я тебе всё это рассказывала. Воспитала тебя без сердца. Боюсь представить, как ты со мной поступишь, когда я состарюсь. Ты же раньше даже не могла пройти мимо бездомного котёнка — сразу тащила домой! А бабушка тебе даже не котёнок… — мама устало потерла виски. — Она и так наказана. Своим же сыном брошена.
— Мам, беги на работу, а то опоздаешь. Обещаю, дверь закрою, — виновато пробормотала Алина.
— Ладно, а то ещё наговорим лишнего… — но мать не сдвинулась с места.
— Мам, прости, но на тебя смотреть больно. Кожа да кости. Тебе сорок, а ходишь, как старуха, еле ноги волочёшь. Вечно без сил. Чего на меня так смотришь? Кто, кроме меня, тебе правду скажет? — голос Алины снова зазвенел.
— Спасибо за заботу. И смотри, чтоб она газ не трогала и воду не забыла выключить.
— Вот, опять! Сидим, как привязанные. Никакой жизни. Мам, давай отдадим её в пансионат. Там за ней будет уход, а мы…
— Ты опять за своё? — мама резко оборвала.
— Всем же лучше будет! Особенно ей! — Алина не замечала, как мамино лицо темнеет.
— Мне надоело. Никуда я её не отдам. Сколько ей осталось? Пусть дома…
— Да она нас всех переживёт! Иди уже, а то опоздаешь. Я никуда не денусь, дверь закрою, — сквозь зубы повторила Алина.
— Прости. Я тебя загрузила… Все гуляют, а ты тут с бабкой сидишь.
Они говорили, не замечая приоткрытую дверь в бабушкину комнату. Та, конечно, слышала, но вряд ли понимала. Да и забудет через минуту.
Мама ушла, а Алина зашла в бывшую свою комнату, где теперь жила бабушка.
— Ба, чего-нибудь хочешь? — спросила она.
Бабушкин взгляд был пустым.
— Пошли, дам тебе конфетку, — Алина помогла ей подняться и повела на кухню.
— Ты кто? — бабушка уставилась на внучку мутными глазами.
— Пей чай, — вздохнула Алина, кладя перед ней конфету.
Бабушка обожала сладкое. Они с мамой прятали от неё конфеты, выдавая по одной. Алина смотрела, как та ковыряет фантик дрожащими пальцами. Сквозь редкие седые волосы просматривалась бледная кожа. Девочка отвернулась.
Раньше бабушка красилась, начёсывала волосы в пышную причёску, подводила дугой брови. Пахло духами «Красная Москва». Мужчины заглядывались, пока разум не поплыл.
Алина не могла понять, что чувствует: жалость, злость, вину? Звонок в дверь выдернул её из мыслей.
— Наверное, мама что-то забыла, — пошла открывать.
Но на пороге стоял её друг, десятиклассник Игорь. Мать их дружбу не одобряла, поэтому он приходил, когда её не было.
— Привет. Чего так рано? Мама только вышла, — прошептала Алина.
— Знаю. Я спрятался.
— Ольга! — донёсся с кухни бабушкин голос.
— Это она маму так называет, — объяснила Алина. — Сейчас её в комнату отведу. Иди в ванную, сиди тихо. У неё сегодня «просветление».
— Там никого нет, — заглянула на кухню Алина. Чашка пустая, фантик на столе.
— Чаю хочу, — сказала бабушка.
— Но ты же только… — Алина махнула рукой. Объяснять бесполезно.
Бабушка забывала всё сразу, зато помнила молодость. Иногда узнавала их, чаще — нет. Бывали проблески, но редко.
Алина не могла понять: то ли бабушка хитрит ради конфеты, то ли правда забыла. Кто разберёт? Вздохнула, налила чаю, положила ещё одну конфету.
Когда бабушка допила, Алина отвела её в комнату.
— Спи, — сказала и закрыла дверь.
Из ванной выскользнул Игорь.
— Можно вылезать?
— Да. Иди на кухню.
Они сидели, слушая музыку в наушниках — у каждого по одному. Алина качала головой в такт, не заметив, как бабушка прокралась в прихожую…
Провожая Игоря, Алина увидела распахнутую дверь. Кинулась в комнату — бабушки нет.
— Дверь… Я не закрыла! Она ушла! Мама подумает, что я нарочно! — голос задрожал.
— С чего бы? — удивился Игорь.
— Ты не понимаешь! Я же сегодня говорила, что лучше бы она потерялась! Мама решит, что я специально дверь оставила!
— Ладно, одевайся, будем искать. Далеко она не ушла, — Игорь уже натягивал куртку.
Алина глянула на вешалку — бабушкино пальто на месте. Сапоги тоже.
— Она что, в тапках и халате ушла?! — растерялась девочка.
— Может, у соседей? Я во двор, ты проверь квартиры, — Игорь рванул вниз по лестнице.
Соседи не открыли. Алина выбежала во двор. Игорь обыскивал кусты, заглядывал под горку…
— Нигде нет! Беги влево, я вправо. Кто найдёт — зовёт. Встречаемся здесь! — скомандовал Игорь.
Алина проверила даже остановку. Бабушки нигде. Просто исчезла.
— Надо в полицию звонитьАлина обняла бабушку, вдруг осознав, что всё это время злилась не на неё, а на жизнь, которая сделала их семью такой — сломанной, уставшей, но всё равно родной, и тихо прошептала: «Давай домой, бабушка».
