Лариса всегда бросала в борщ каплю сахара, едва заметно, будто бы на кончике ножа. И вкус становился глубже, чуть сладковатым, а у тебя он кисловат, будто уксус перепил.
Зинаида держала половник, наблюдая, как Олег отодвигает от себя дымящуюся кастрюлю с рубиновокрасным супом. Аромат чеснока, укропа и наваристого бульона заполнял кухню, будто готовя сцену семейного ужина. Но слово «Лариса», произнесённое беззаботным тоном, сразу превратило уют в холодный зал воспоминаний.
Олег, держала Зинаида голос ровным, хотя внутри всё сжималось от обиды. Я готовлю борщ по бабкиному рецепту. Тебе всегда нравилось, ты же недавно восхищался, добавки просил. Что изменилось?
Олег пожал плечами, отломил кусок чёрного хлеба и, не отрывая взгляда от телевизора, медленно пережёвывал.
Ничего не поменялось, Зина. Просто вспомнилось, как у Ларисы рука была лёгка со специями. Она чувствовала баланс, в этом была её тайна. Ты стараешься, я вижу, но факт факт: таков её стиль. Ешь, давай, остынет.
Зинаида опустила половник в кастрюлю, аппетит мгновенно испарился. Села напротив мужа, всматриваясь в его профиль. Олег седой на висках, широкоплечий, уверенный взгляд. Когда они познакомились три года назад, он казался ей образцом: разведён, без детей, серьёзный, хозяйственный. О прошлом браке говорил скудно: «Не сошлись характерами». Зинаида, обладая тактом, не влезала в его душу, уважая его прошлое.
Первый полугодие брака было безмятежным, а потом, словно открылся тайный шлюз, из Олега начали литься воспоминания. Сначала мимолётные замечания: «У Ларисы была такая же ваза», «Она любила тот фильм». Зина пропускала их, полагая их естественными. Но сравнения стали частыми и, к её беде, в её пользу.
Рубашка плохо выглажена, заявил Олег утром, готовясь к работе, разглядывая воротник перед зеркалом. У Ларисы был специальный спрей, утюгпарогенератор, стрелки на брюках безукоризненные. У меня сейчас сойдет.
Зинаида, вставая в шесть, чтобы приготовить завтрак и погладить костюм, ощутила комок в горле.
Олег, у меня обычный утюг, я глажу, как умею. Если не нравится, отнеси в химчистку, или погладь сам.
Он, глядя в отражение, удивлённо сказал:
Почему ты так резко? Я лишь делюсь опытом. Может, спрей купить? Лариса всегда следила за мелочами, порядок у неё был без пылинки.
Я тоже слежу, тихо возразила Зинаида, вспоминая, как вчера два часа мыли ванную. Я работаю весь день, как и ты.
Лариса тоже работала, всё успевала. Ну всё, мне пора, вечером задержусь у мамы, помогу с краном.
Дверь хлопнула. Олег выехал, а Зинаида осталась одна в квартире, глядя в окно, слыша повторяющийся шёпот «Лариса». Почему же, если она была кулинарным гением и феей чистоты, они развелись? Олег отклонился от ответа, бормоча о том, что «люди меняются», «быт заел».
Вечером Зинаида решила не готовить. Она купила готовые голубцы, разогрела их и села читать.
Олег вернулся около девяти, голодный и раздражённый.
Мама передала привет, пробормотал он, разувшись. Анна Петровна тоже вспоминала, почему ты не берёшь её пироговый рецепт. Лариса всё по выходным пекла, дом пах ароматом, а у нас всё полуфабрикаты.
Зинаида закрыла книгу, её спокойствие таяло.
Анна Петровна может печь сама, если хочет. Я не люблю тесто.
Вот! Олег поднял палец, будто поймал её на проступке. Женщина должна любить огонь в очаге. Лариса
Хватит! крикнула Зинаида, бросив книгу на пол. Я слышу её имя чаще, чем своё. Если Лариса была такой идеальной, почему вы не вместе?
Олег растерялся.
У неё был сложный характер, властная, любила командовать.
А я, значит, просто удобная? отозвалась она, горько улыбаясь. Я молчу, терплю, а ты всё сравниваешь меня с её достоинствами. Мне это надоело.
Не преувеличивай, отмахнулся он, идя к плите. Что на ужин? Опять покупное? Лариса никогда бы не допускала магазинную еду.
Зинаида ушла в спальню, где всю ночь не могла уснуть, формируя план, способный либо разрушить их брак, либо спасти его. Жить втроём она с Олегом и призраком Ларисы больше не собиралась.
В субботу позвонила Анна Петровна.
Зина, привет, голос её, сладкий и ядовитый, звучал в трубке. Мы завтра к отцу на кладбище, надо ограду покрасить. Приготовь пирожки, но без капусты, у Олега изжога. С мясом, тесто тонкое, как в нашей семье.
Зинаида взглянула в зеркало прихожей.
Анна Петровна, у меня завтра работа, отчётный период, документы дома, а пирожки можно купить в пекарне у метро, сказала она.
Как работать в воскресенье? Это грех, Зина. Олегу не давать еды тоже грех. Лариса никогда не ленилась, ночью блины могла испечь, если Олег просил.
Пусть Лариса печёт, отрезала Зинаида, нажимая «отбой».
Олег, слыша конец разговора, вышел из ванной с зубной щёткой во рту.
Ты чего грубишь маме? Она же пожилая.
Я не грублю, я ставлю границы. Я не Лариса, я Зина. Не буду печь по ночам.
Конечно, сплюнул он, бросая пасту в раковину. Тебе лишь бы в бумажках копаться, женственности в тебе нет. Лариса была настоящей женщиной, а ты
Он ушёл к чайнику, а в комнате разлилась ледяная решимость Зины. Каждый её возраз, как удар молотком по хрустальной вазе отношений ваза уже треснула, и последний кусок готов упасть.
Она пошла в спальню, открыла чемодан на кровати.
Олег, глядя в комнату, пожёвывая бутерброд, спросил:
Куда это мы? В командировку? Или маме помочь?
Зинаида молчала, а потом начала собирать его вещи: рубашки, брюки, свитера, носки.
Эй, что ты делаешь? замер Олег, тревога зашкалила. Зина?
Я помогаю тебе, Олег, ровным голосом ответила она, складывая его любимый пуловер. Я поняла, что не достойна тебя. Я не умею готовить борщ с сахаром, не умею гладить воротники парогенератором, не пеку ночные пироги. Я плохая хозяйка, и твой идеальный образ меня душит. Поэтому я предлагаю единственное решение: вернись к Ларисе.
В комнате воцарилась гнетущая тишина, слышны лишь тикание часов и тяжёлое дыхание Олега.
Ты с ума сошла? Мы развелись пять лет назад! Она же замужем! вырвалось у него.
Не важно, безмятежно сказала Зинаида, застёгивая молнию чемодана. Ты так часто её вспоминаешь, что уверен, она всё ещё любит тебя. Ты придёшь, попросишь прощения, она накормит тебя правильным борщом, погладит рубашку парогенератором, и вы будете счастливы без меня и без моих голубцов.
Она поставила чемодан у двери, вытянула ручку.
Всё, Олег. Вещи собраны, зубная щётка, бритва. Едь сейчас. Анна Петровна будет рада обсудить, какая Лариса святая, а я ошибка судьбы.
Олег стоял, захлебываясь, как рыба, выброшенная на берег. Он привык, что Зина мягка и молчалива, и не ожидал её решительности.
Зина, хватит Это же детский сад! попытался он улыбнуться, но улыбка получилась жалкой. Давай всё разберём, я останусь дома, помогу с отчётом.
Зина качала головой, в её глазах была не злоба, а усталость.
Нет, Олег. Это не детский сад, а самоуважение. Я год терпела, пыталась соответствовать, училась готовить, старалась быть идеальной, но соревновалась с призраком. Призрак не имеет недостатков, живой человек всегда проиграет выдуманному образу. Я не хочу быть второсортным в своём доме.
Она выкатила чемодан в прихожую.
Уходи. Поживи у мамы, подумай, может, вернёшь Ларису. Но я тебя больше не держу.
Олег ещё минут десять пытался шутить, потом кричал, что она истерика, потом умолял жалостью, но Зина осталась непреклонна. Она открыла дверь, и он, бросив оскорбление, выскочил на лестницу.
Зина закрыла дверь на два замка, упала на пол и заплакала. Слёзы были облегчением, тишина заполнила квартиру, и призрак Ларисы, кажется, ушёл вместе с ним.
Неделя прошла. Олег жил у мамы, Анна Петровна звонила каждый день, то ругалась, то уговаривала принять «непутевого» назад. Зина не брала трубку, готовила то, что ей нравилось лёгкие салаты, рыбу на пару, заказывала пиццу. Никто не напоминал о недосоленном рисе или пыли на шкафу.
Вечером в четверг Зина возвращалась с работы, у подъезда увидела знакомую машину. Олег сидел в ней, голову оперев о руль. Он выскочил, выглядя помятно: рубашка без парогенератора, трёхдневная щётка, глаза тоскующие.
Зина, надо поговорить, сказал он.
Говори, она остановилась у двери.
Я я был идиотом. Всё понял.
Что именно? Что Лариса не примет? усмехнулась Зина.
Олег покраснел, опустив глаза.
Я звонил ей, просто узнать, как дела. Она меня послала, назвала занудой, сказала, что её нынешний муж держит её на руках и не замечает ни одной пылинки. Сказала, что я испортил ей пять лет.
Зина рассмеялась, громко, искренне. Пазл сложился.
Значит, идеальная Лариса лишь плод твоего воображения? Ты создал образ, чтобы не видеть собственных недостатков, оправдывать недовольство?
Наверно, пробормотал он, переставив ноги. У мамы жить невозможно, она пилит меня с утра до ночи. Она вспоминает отца, как идеального, хотя я вижу их постоянные ссоры. Зина, отпусти меня домой, клянусь, больше не скажу ни слова о Ларисе. Я понял, как мне повезло с тобой. Ты заботливая, тёплая, настоящая. А я дурак.
Зина посмотрела на него, её охватила лёгкая жалость. Мужчина, который не умеет ценить настоящее, вечно живёт в выдуманном прошлом.
Знаешь, Олег, сказала она задумчиво, я не уверена, что хочу тебя пускать. Мне понравилось жить одной, без сравнения, без критики еды.
Пожалуйста! Я исправлюсь! Сами буду гладить рубашки! Научусь готовить, честное слово! Дай шанс, один шанс, умолял он, глядя на её туфли.
Она молчала, разглядывая носки. Прощать? Возможно. Но если она пустит его сейчас, всё вернётся к старому через месяц.
Хорошо, наконец сказала она. Один шанс, но с условиями.
Любыми! крикнул он.
Первое: имя «Лариса» в доме под запретом. Если услышал хоть раз чемодан будет у двери через минуту, и обратно дороги не будет. Второе: перестань сравнивать меня с кемлибо. Я я. Если не нравится ищи другую. Третье: по выходным готовим вместе или заказываем еду. Я не кухарка.
Согласен! ответил он, будто готов был оторвать голову.
И последнее. Сразу в цветочный магазин и купи мне самый большой букет, не как «Лариса любила», а как я люблю. Ты помнишь, какие цветы я предпочитаю?
Олег задумался, потирая виски.
Лилии? Нет, у тебя от них голова болит. Розы? Банально… Тюльпаны! Ты любишь белые тюльпаны!
Зина едва улыбнулась.
Пионы, Олег. Я люблю пионы. Тюльпаны подойдут, если свежие. У тебя час.
Он бросился к машине, врезал педаль до того, что шины вскрикнули. Зина смотрела ему вслед, не зная, продержится ли его энтузиазм. Может, через полгода он снова начнёт ворчать, но она уже изменилась. Она больше не позволит сравнивать себя с призраками. Чемодан оставит на антресоли как напоминание.
Когда Олег возвратился с огромным охапком нежнорозовых пионов, Зина впустила его. В тот вечер они ужинали пиццу, он глотал её как амброзию, восхваляя хрустящую корочку.
Вкусно, говорил он, вытирая рот салфеткой. Ты выбираешь лучшую доставку.
Зина улыбнулась. Призрак Ларисы, окончательно разрушенный ароматом пионов и пепперони, исчез. А Анна Петровна, позвонив на следующий день, услышала от сына твёрдый отказ:
Мам, не лезь. У нас всё хорошо. Твой рецепт пирогов мне не нужен, я сам умею готовить тирамису.
Жизнь наладилась. Зина была уверена: уважение к себе фундамент, который нельзя разрушать даже ради большой любви. Если фундамент снова пошатнётся, она уже знает, как собрать чемодан за пятнадцать минут.
