**Дневник. Запись от 12 марта**
Встречались Светлана и Максим два года. Мать Светланы уже начала переживать, что дочь зря тратит время, а до свадьбы дело так и не движется. Сам Максим твердил, что спешить некуда, всё успеют, им и так хорошо…
Прошло лето, листья с деревьев осыпались, застелив тротуары золотым шумящим покрывалом. Пошли дожди. И в один из промозглых октябрьских вечеров Максим вдруг неловко сделал предложение, протянув скромное тонкое колечко.
Она обняла его за шею и прошептала: «Да», а потом надела кольцо на палец и уже громко закричала: «Да!» — подпрыгивая на месте от счастья.
На следующий день подали заявление в ЗАГС. Свадьбу назначили на конец декабря.
Свете хотелось летом — в белом платье, на зелёной траве, чтобы все видели, какая она красивая. Но спорить не стала. Вдруг отложит до следующего года? А там и передумает. А она его любила до дрожи в коленях.
В день свадьбы мела настоящая пурга. Ветер разметал её тщательно уложенные волосы, подол платья раздувался, словно парус, и казалось, ещё один порыв — и невесту унесёт в снежную даль. Но Максим подхватил её на руки и донёс до машины. И никакая метель не могла испортить их радость.
Первое время Света купалась в счастье. Да, случались мелкие ссоры, но ночью они всегда мирились, и утро встречали с улыбками.
Через год родился Сашка.
Мальчик рос тихим и смышлёным. Максим, как многие мужчины, почти не помогал: боялся брать сына на руки, а если и брал, малыш тут же заливался криком, и Света спешила его забрать.
— Ты лучше справляешься, — отмахивался Максим. — Вот подрастёт, будем в футбол играть. А я пока буду вас обеспечивать.
Только зарплаты его едва хватало.
Саша пошёл в садик, Света вышла на работу. Но денег не прибавилось, накопить на ипотеку не получалось. Начались упрёки, ссоры. Теперь они мирились не так легко, как раньше.
— Всё, достало! Ты вообще деньги жрёшь, что ли? — рявкнул как-то Максим.
— Нет, это ты жрёшь, — огрызнулась Света. — Живот-то уже не влезает в старые джинсы.
— Тебе мой живот не нравится? А ты сама из бабочки в гусеницу превратилась.
Слово за слово — разошлись не на шутку. Света, вытирая слёзы, пошла за сыном в сад. По дороге домой, слушая его болтовню, вдруг поняла: не может она без Максима. Сейчас вернётся, обнимет, попросит прощения, и всё будет как прежде. «Милые бранятся — только тешатся». Даже шаги её стали легче, а Сашка едва поспевал.
Но дома было темно и тихо. На вешалке не висело его пальто, в прихожей не стояли ботинки. «Остынет — вернётся», — подумала Света и пошла жарить картошку с лучком, как он любил.
Но Максим не пришёл. Утром, измученная бессонницей, Света отвела Сашку в сад и поехала на работу. В обед отпросилась, но поехала не домой, а к нему в офис.
Подойдя к кабинету, она глубоко вдохнула и открыла дверь. Максим стоял спиной, обняв женщину. На его тёмном пиджаке ярко белели её руки с алым маникюром, будто кленовые листья.
Женщина открыла глаза, увидела Свету, но не отстранилась — наоборот, прижалась к нему крепче.
Света выбежала, как ошпаренная. Шла, не видя дороги, натыкаясь на прохожих, пока ноги сами не принесли её к маме.
— Мам, за что? Неужели все мужики такие? — всхлипывала она.
— Какие такие? — не поняла мать.
— Изменяют. Наверное, у них это давно…
— Не знаю, дочка. Когда любишь, весь мир для тебя — в одном человеке. И если он предаёт, кажется, будто все вокруг предатели. — Мать вздохнула. — Ничего, одумается.
— А если нет?
— Боль пройдёт. У тебя сын. Думай о нём. А не вернётся… Может, и к лучшему.
— Ты же не встретила после папы.
— Откуда ты знаешь? Просто боялась, что с другим повторится то же самое. Да и ты уже большая была…
Немного успокоившись, Света поехала за СашкойСашка крепко сжал её руку и прошептал: «Мама, я всегда буду с тобой, даже когда вырасту большим».
