«Мы продали вам дом. Мы имеем право остаться здесь еще неделю», — заявили бывшие хозяева. В 1975 году мы переехали из деревни в город и купили дом на окраине. Нас ожидал настоящий сюрприз… В деревне было принято помогать друг другу, и мои родители не были исключением, поэтому они согласились, когда прежние владельцы попросили разрешения пожить в нашем уже купленном доме еще несколько недель, пока уладят формальности. У этих людей была огромная и злющая собака, которую они не хотели брать с собой — она нас вообще не слушалась. Я до сих пор помню этого пса. Прошла неделя, вторая, третья — а прежние хозяева всё не уезжали, жили в нашем доме, спали до обеда, никуда почти не ходили и явно и не думали выселяться. Вели себя так, будто они тут хозяева, особенно мама бывшего владельца. Родители не раз напоминали об уговоре, но переезд откладывался снова и снова. Они выпускали собаку во двор без присмотра — он не только гадил в нашем саду, но мы боялись выйти на улицу. Собака кидалась на всех подряд. Родители просили их не отпускать собаку, но как только папа уходил на работу, а брат с сестрой в школу, пес тут как тут. И вот, этот пёс невольно помог отцу выгнать наглецов. Сестра пришла из школы, открыла калитку, не заметив собаку. Черное чудовище повалило её на землю — по счастью, всё обошлось легким испугом и потрепанной одеждой. Собаку привязали, а виноватой сделали сестру — мол, рано пришла. Вечером случилось главное! Папа вернулся с работы, и, не снимая пальто, вытолкал старушку-прежнюю хозяйку прямо на улицу. За ней бросились дочь и зять. Вещи наглецов полетели через забор прямиком в грязь и лужи. Они пробовали натравить собаку на отца, но тот при виде такого спрятался у себя в конуре и высовываться не захотел. Через час все вещи этих людей оказались на улице, ворота закрылись, а собака сидела с хозяевами за забором.

«Мы вам этот дом продали. По праву должны тут еще неделю пожить», сказали прежние хозяева.

В далекие семидесятые, кажется это был 1975 год, переехали мы из деревни в город. Купили дом на окраине большого города не сразу поверилось, что это теперь наша жизнь. А тут и неожиданность нас поджидала…

В деревне ведь бывало так все друг другу помогали, и мои родители всегда были такими. Потому и согласились, когда прежние жильцы попросили: мол, пустите нас еще на пару недель пожить, пока документы доделаем да дела уладим.

Хозяева уехавшие были с огромной собакой злобный пес, всё срывался с цепи, нас ни во что не ставил. Не хотели мы даже с собой его забирать знал только свою прежнюю хозяйку. До сих пор помню этого кобеля черного.

Прошла неделя, другая, третья а бывшие хозяева всё жили у нас в доме. Днем долгим спали чуть ли не до обеда, никуда не спешили уходить явно не собирались. А по-прежнему вели себя, будто всё ещё они тут хозяева, особенно мать того прежнего хозяина.

Отец с матерью раз за разом напоминали им о договоренности, но съезд никак не приближался.

Пса выпускали во двор, даже не думая за ним присматривать. Он не только в огороде гадил, но и весь двор держал в страхе выйти во двор боялись, на любого бросался. Мама с папой просили не пускать его без присмотра. Но стоило отцу уйти на работу, а брату и сестре в школу, пес уже разгуливал по двору.

Вот так и вышло, что несмотря ни на какие уговоры, пес помог отцу выставить этих наглецов за порог.

Вернулась сестра из школы, открыла калитку не глядя. А тот черный бык тут как тут сбил её с ног, и чудом обошлось без беды, только верхнюю одежду порвал. Пса поймали, на цепь посадили, а за то, что сестра пришла домой раньше обычного, еще и на неё обиделись.

А вечером всё началось! Отец вернулся с работы даже пальто не сняв, вытащил старуху, мать прежнего хозяина, в чем была, прямо на улицу. За ней бросились дочь и зять. Их скарб летел через забор в грязь, в лужи.

Пытались своего пса на отца натравить но тот, увидев, что происходит, хвост поджал и забился в свой сарай, ни в какую идти за ними не хотел. Спустя час весь скарб этих людей был на улице, ворота закрыты, а собака сидела с хозяевами уже за забором.

Так закончилась эта история, и теперь, вспоминая, кажется, что всё это было в какой-то чужой жизни, не со мной, а где-то далеко и давно когда люди ещё доверяли друг другу, но и поставлять себя на место никто не позволял.