Одна пропасть до разрыва
Людмила стояла у подоконника, вцепившись в занавеску, пока Виктор лихо разгонял свою новенькую иномарку по двору. Баба Катя из соседнего подъезда уже в третий раз высовывалась в окошко – шум двигателя явно перекрывал её любимый сериал. А Виктор продолжал гонять круги, будто мальчишка с только что полученным радиоуправляемым автомобилем.
– Пап, а можно я с тобой? – робко спросила тринадцатилетняя Катюша, прижимаясь к материнской спине.
– Сама спроси, – отрезала Людмила, отворачиваясь к столу.
Девочка сморщила лоб.
– Мам, ну что опять? Он ведь покупал для всех нас!
– Для всех… – Люся горько рассмеялась. – Ты хоть в курсе, сколько эта блестяшка обошлась? А на дачу крышу латать нечем, на твой лагерь копим с миру по нитке.
– Но она же нам нужна! – Катя плюхнулась на диван, поджав ноги. – Помнишь, как мы в прошлом году к бабушке ехали? Три автобуса, толкотня…
Людмила прикрыла веки, прислонившись к прохладной стене. О да, она помнила. Но ещё ярче всплывали бесконечные споры последних шести месяцев. Она предлагала взять что-то попроще, б/у. Виктор же стоял на своём: «Или достойное авто, или никакое». Итог – пятилетний кредит, превративший каждый рубль в дефицит.
Хлопок двери, гулкие шаги по прихожей.
– Дочка! – Виктор ворвался в комнату, сияя как новогодняя ёлка. – Покатаемся? Люсь, ты с нами?
– Я тебе не Люсь, – холодно бросила жена.
Улыбка на мужевом лице померкла.
– Что опять не так?
– Всё! – Людмила резко развернулась. – Ты взял кредит без моего ведома! На полтора миллиона, Виктор!
– Мы же говорили…
– Говорили о машине, а не о позолоченном корыте!
Катя съёжилась и тихо ретировалась. Родительские перепалки стали привычными, но каждый раз она тайно надеялась – а вдруг в этот раз обойдётся?
– Корыто?! – Виктор вспыхнул. – Это немецкая надёжность! Я своё семью не буду возить на развалюхе!
– Семью?! – Люся плюхнулась в кресло, ощущая знакомую тяжесть в висках. – Ты хоть раз спросил эту семью?
– Опять! – Он зашагал по комнате, размахивая руками. – Мы что, и дальше будем картошку вёдрами таскать с рынка? Забыла, как у тебя потом спина неделю болела?
Воспоминание ударило: тот жаркий день, тяжёлые вёдра, ноющая поясница. Но сейчас это казалось ерундой по сравнению с кредитом, висящим над ними дамокловым мечом.
– Знаешь что, – она поднялась, – поговорим завтра. Когда успокоишься.
– Я спокоен! – рявкнул Виктор вдогонку. – Просто ты вечно недовольна!
Дверь захлопнулась. Он остался один, сжимая в кулаке блестящие ключи.
На рассвете Людмила проснулась раньше будильника. Виктор храпел на раскладном диване – видимо, ночевал в гостиной. На кухне закипал чайник, за окном моросил осенний дождь.
– Мам… – Катя вползла на кухню, – можно не в школу?
– Почему?
– Голова раскалывается.
Люся пригляделась: тени под глазами, бледность.
– Из-за нас?
Дочь кивнула, уткнувшись носом в стол.
– Солнышко, – Людмила обняла её, – взрослые иногда… как дети. Но это не значит, что мы тебя меньше любим.
– А вы не разведётесь?
Простой детский вопрос ударил под дых.
– Откуда такое?
– У Даши родители разошлись. Тоже сначала из-за денег ругались.
Развод. Мысль, которая всё чаще посещала её саму. Особенно когда Виктор в очередной раз принимал решение за обоих. Когда их жизнь напоминала параллельные прямые.
– Мам?
– Иди собирайся. Голова пройдёт.
Катя ушла, а Людмила осталась у окна с остывшим чаем.
– Доброе, – Виктор встал в дверном проёме. Мешки под глазами, помятая футболка.
– Доброе.
– Может, обсудим нормально? – Он сел, потирая переносицу. – Вчера погорячился…
– Ты не погорячился, ты поступил эгоистично.
– Но машина же нужна! Да и зарабатываю я…
– А моя зарплата – фантики? – она резко повернулась.
– Нет, но…
– Но ты решил, что главный, значит – и последнее слово за тобой.
Его молчание говорило красноречивее слов.
– Понятно, – Людмила поставила чашку. – Тогда и кредит выплачивай в одиночку.
– Как это?! Мы же семья!
– Семья – это когда договариваются.
Виктор подошёл, взял её за плечи.
– Люся, ну что за холод? Мы же двадцать лет вместе…
– Двадцать лет ты меня не слышишь!
Она вырвалась, оставив его одного.
На работе коллега Нина сразу заметила её состояние.
– Что случилось? Вид – будто привидение видела.
– Да так… бытовуха.
– Витя опять что-то натворил? – Нина прикрыла дверь кабинета.
– Машину купил. В кредит.
– Ох, – Нина закатила глаза. – Мой тоже так «сюрпризы» любит. В прошлом году микроволновку за сорок тысяч притащил. Говорит: «Чтобы ты меньше у плиты стояла». А я свою старую любила.
– Нин, – Люся сжала виски, – ты думала когда-нибудь о разводе?
Нина замерла.
– Думала. Но в наши годы это как… прыжок с парашютом. Страшно же.
– Дело не в возрасте, – Людмила смотрела в стену. – Как жить с человеком, который тебя не слышит?
– А ты его слышишь?
Вопрос повис в воздухе. Когда в последний раз она действительно слушала Виктора? Не перебивала, не закатывала глаза?
Вечером Люся вернулась в квартиру, пропитанную ароматом жареного лука. Виктор, засучив рукава, помешивал что-то в кастрюле.
– Мам, пап борщ настоящий варит! – Катя сияла. – С говядиной!
– На косточке, шесть часов, – важно уточнил Виктор. – Как ты любишь.
Людмила промолчала, уходя в ванную. В зеркале – усталое лицо, первые седые пряОна глубоко вздохнула, вытерла мокрые ладони о полотенце и твёрдо решила – сегодня они наконец научатся слышать друг друга.
