Колеса поезда отстукивали ритм моего долгожданного отпуска. Три месяца я копила на эту поездку, три месяца мечтала о море, о соленых брызгах на коже и закатах, не заслоненных городскими высотками. Купé пока было пустым, и я наслаждалась редкой роскошью побыть наедине со своими мыслями и мечтами.
Я аккуратно разложила на столике свои запасы: домашние котлеты, завернутые в фольгу, баночку с солеными огурчиками, нарезанные бутерброды с колбасой, яблоки, печенье и термос с крепким чаем. Всего должно было хватить на долгий путь до моря. Я представляла, как неторопливо ужинаю, глядя в окно на мелькающие пейзажи, как читаю книгу, потягивая чай из любимой кружки.
Поезд замедлил ход, приближаясь к очередной станции. Я даже не обратила внимания на суету в коридоре какая мне разница, когда впереди ждало море и две недели блаженного ничегонеделания?
Но судьба, видимо, решила внести свои коррективы в мои планы.
В купе ввалилась семейка: невысокий дядька с растрепанными волосами и пивным животиком, его жена женщина солидных габаритов с громким голосом, и их сын, мальчишка лет десяти, такой же крепкий, как мама. Они шумно устраивались, переговариваясь и раскидывая вещи куда попало.
Ну наконец-то! протрубила женщина, плюхаясь на нижнюю полку. Думала, ноги отвалятся, пока мы эти чемоданы тащили!
А чего ты хотела, Галка? огрызнулся мужик. Сама же настояла взять столько барахла!
Это не барахло, это необходимые вещи! возмущенно парировала Галка.
Мальчик молча забрался на свою полку и тут же начал громко хрустеть чипсами.
Я старалась сохранять доброжелательность. В конце концов, люди тоже едут отдыхать, имеют право на эмоции. Может, успокоятся, и мы как-нибудь уживёмся.
Но мои надежды развеялись уже через полчаса.
Ой, а что это у вас тут такое вкусненькое? Галка жадным взглядом уставилась на мой стол. А мы тоже еду взяли, смотрите!
Она достала из сумки два варёных яйца и один пожухлый огурец, швырнула их на стол рядом с моими аккуратно упакованными припасами.
Тоже на общий стол! торжественно объявила она с видом, будто оказала мне огромную услугу.
Что-то внутри меня напряглось, но я ещё надеялась, что всё обойдётся.
Напрасно надеялась.
Мужик, представившийся Виктором, без церемоний развернул мои котлеты и откусил одну.
Ого, домашние! прокомментировал он с набитым ртом. Хорошо готовите!
Вить, дай и мне попробовать! потянулась рукой Галка.
Извините, попыталась я их остановить, но это моя еда. Я готовила её для себя на всю дорогу.
Они посмотрели на меня так, будто я сказала нечто дикое и неприличное.
Да вы что! возмутилась Галка. Как это можно? Вы же выставили еду на стол! Если на столе значит, угощаете попутников! Это же элементарная вежливость!
Мы ведь тоже свою еду достали, добавил Виктор, тыча пальцем в несчастные два яйца. Угощайтесь, не стесняйтесь!
Мальчик тем временем полез грязной рукой в мою банку с огурцами.
Вкусные! заявил, жуя.
Я почувствовала, как волна возмущения и бессилия накрывает меня с головой. Эти люди нагло пожирали мою еду, прикрываясь выдуманными правилами поездного этикета. И самое противное они делали это с видом, будто это я должна благодарить их за такую «честь».
Послушайте, попыталась говорить твёрдо, я никого не угощала. Это моя еда, и я рассчитывала, что её хватит мне на всю дорогу.
Да бросьте! отмахнулась Галка, накладывая себе на хлеб мою котлету. Не жадничайте! Видите же, у нас самих еды кот наплакал. Мы же не заставляем вас есть только наши продукты!
Виктор в это время уже доедал мои бутерброды, а мальчик демонстративно облизывал пальцы, выуживая из банки последние огурцы.
Они ели с таким аппетитом и наглостью, что я ощутила, как обида подступает к горлу. Не потому, что жалко еды от полного бессилия перед человеческой наглостью и хамством.
Знаете что, проговорила я, стараясь сдержать дрожь в голосе, мне нужно выйти в коридор.
Ну идите, идите, великодушно разрешила Галка, не отрываясь от поедания моих запасов. Мы тут пока со столом разберёмся.
Я вышла в коридор и только тогда позволила себе расслабиться. Щёки медленно залились слезами не от того, что теперь нечего есть, а от чувства унижения и беспомощности. Я стояла у окна, смотрела на поля, мелькающие за стеклом, и не могла понять, как люди могут быть такими бесцеремонными. Как можно так легко нарушать чужие границы, а потом ещё и выставлять жертву скрягой?
Внутри боролись две эмоции: ярость к этим наглым людям и злость на себя за то, что не смогла дать отпор. Я всегда была мягкой, избегала конфликтов, но сейчас эта мягкость обернулась против меня самой.
Простите, что вмешиваюсь, но вы плачете?
Я обернулась. Рядом стоял высокий молодой человек с внимательным взглядом и крепкой статью. В его глазах не было любопытства только искреннее участие.
Всё в порядке, попыталась я отмахнуться, вытирая слёзы.
Не похоже, мягко заметил он. Я Алексей. А вас как зовут?
Наташа, ответила я, удивляясь, что голос не дрожит.
Наташ, я не буду настаивать, но иногда помогает рассказать проблему постороннему. Что случилось?
Возможно, именно эта доброта в голосе незнакомца окончательно сломала мою защиту. Я рассказала ему всё и про долгожданный отпуск, и про тщательно собранные припасы, и про наглую семейку, которая сожрала почти всю мою еду, прикрываясь выдуманными правилами.
Алексей внимательно слушал, иногда кивая. Когда я закончила, его лицо стало серьёзным.
Понятно, сказал он. А у вас какое купе?
Седьмое, ответила я, не понимая, к чему он клонит.
Подождите тут несколько минут, попросил Алексей и
