Кто бы мог подумать, что две закадычные подружки с пеленок, Наташа и Ольга, рассорятся всерьез. Сельчане перешептывались:
— Вот уж не думали, что такие дружные разойдутся. Аж глаза отводят, когда встречаются, будто чужие. А живут-то через два дома!
Молчание подруг только подогревало досужие домыслы. Бабки у колодца строили догадки, одна нелепее другой. Все знали одно: их дети — Настина дочка Катюша и Ольгин сын Ваня — были не разлей вода. С детства вместе росли, в школу ходили, летом на речке купались, а подросли — начали встречаться. Ваня ушел в армию, а Катя уехала в город, в университет.
— Ка-а-ать! — раздавалось под окном, и она, как ветер, вылетала из дома. Они были разными: живая, бойкая Катя и тихий, косая сажень в плечах Ваня, который прежде, чем что-то сделать, обязательно почешет затылок. Но зато всегда соглашался на ее авантюры.
Наташа и Ольга дружили с малолетства. Их семьи жили по соседству поколениями. Даже замуж вышли почти одновременно — за друзей.
Наташа первая развелась, когда Кате было три. Муж пил, поднимал руку. Однажды Ольга ахнула, увидев синяк во всю щеку:
— Нать, да что ж это?
— Выгнала дебошира. Хватит терпеть.
— Правильно. А мой вчера Ваньку так толкнул, едва не ударился. Я вступилась — пригрозил, что в следующий раз мне достанется. Даже сказал: «Своего сына воспитывай». Словно Ваня не его кровь.
Через полгода по селу пополз слух: Ольга выгнула мужа. Тот изводил ее подозрениями, что Ваня не его. Дошло до ножа у горла. Так и остались подруги вдовыми, но не унывали — радовались детям.
После школы Ваня выучился на тракториста, Катя поступила в вуз. Перед армией они не расставались три дня. Потом провожали его всей деревней.
Зимой Катя приезжала каждые выходные, забегала к Ольге, та читала Ванины письма. Но к весне визиты прекратились.
— Нать, чего Катька не едет? — спрашивала Ольга.
— Учеба, завал.
В апреле Наташа сама съездила в город. Вернулась мрачнее тучи. Ольга не выдержала:
— Говори, что скрываешь?
Наташа махнула рукой:
— Катя замуж вышла. Ребенка ждет.
Ольга остолбенела, потом выбежала, как ужаленная. Схватила бумагу, написала Ване: «Сынок, не горюй…»
Ваня отслужил и не вернулся — уехал на север, к буровым. Работал, как одержимый, чтобы заглушить боль.
Подруги перестали общаться. Ваня лишь раз заглянул на пару дней. Катя вообще исчезла — ни слуху ни духу.
— Зазналась городская, — злословили бабы. — Хоть бы внука показала.
Однажды почтальонша Марина принесла весть:
— Оль, Наташа слегла. Просит придти.
— Мы три года не разговариваем!
— Знаю. Но она больна…
Ольга зашла к соседке. Та лежала бледная, с таблетками.
— Прости меня, — прошептала Наташа.
То, что она сказала, повергло Ольгу в шок. Та рванула домой, схватила телефон (Ваня купил его приезжая) и набрала сына:
— Ванюш, приезжай… Мне плохо.
Ваня примчался через три дня. Мать встретила его, сияя:
— Сынок, как я рада!
— Ты же болела?
— Пустяки. Садись, поешь.
Он не узнавал мать — та ходила, будто на иголках.
На следующий день Ваня пошел к реке. Вспоминал, как они с Катей здесь резвились. Вдруг за спиной — шорох.
— Привет, Ваня.
Он обернулся. Перед ним стояла Катя с мальчиком. Ребенок глядел на него большими глазами — точь-в-точь он в детстве.
— Это твой сын, Ваня.
Он схватил мальчишку, прижал к груди. Слезы катились градом.
— Почему молчала?
— Мама решила, что ребенок от другого. Выгнала. А твоя мать сказала, что ты в армии женился…
Оказалось, обе матери, измученные ложью, помирились и раскрыли правду.
— Все эти годы в душе была пустота, — признался Ваня.
— Я заполню ее любовью, — прошептала Катя, обнимая его.
Мальчик потянул их за руки:
— Пап, мам, пошли!
— Идем, сынок, — Ваня подхватил его на руки. — Нам еще с бабушками разговор предстоит.
И они пошли втроем — навстречу новой жизни.
