Мы с мужем Вячеславом поженились в двадцать три года. Я была уже беременна, но нам повезло — оба успели закончить пединститут. Наши семьи жили скромно, без богатых родственников и накоплений. С первых дней нам пришлось крутиться, как белке в колесе.
Декрет я почти не брала — молока не было, то ли от нервов, то ли от недоедания, и сына рано перевели на смесь. В одиннадцать месяцев отдали в ясли. Там его научили есть ложкой, ходить на горшок и засыпать без колыбельной. Мы же с Вячей работали без передышки: снимали угол, потом перебрались в общагу, потом купили однушку, а со временем — двушку в приличном районе.
Недавно купили дачу под Москвой. Вячеслав сам срубил крепкий дом: две комнаты, банька, печка. Перевезли мебель, разбили огород. Казалось, жизнь налаживается. Нам всего по сорок шесть, впереди ещё столько всего!
Но наш сын, Стасик, в двадцать три женился. Его Рита — из богатой семьи, оба юристы. Её родители — люди с деньгами: трёхэтажный коттедж, иномарки, свой бизнес. Дочь хотела шикарную свадьбу, лимузин, свадебное путешествие и… свою квартиру.
Мы всегда чувствовали вину перед сыном. В детстве он вечно был в садике, потом в школе, на кружках — мы пропадали на работе. Откупались подарками: игрушки, одежда, репетиторы. На восемнадцатилетие подарили подержанную, но исправную машину. На учёбу тоже копили. И сейчас не смогли отказать. Отдали все накопления на свадьбу и… уступили им квартиру, переехав на дачу.
Родители Риты поступили иначе — купили дочери шубу, золото, мебель. Сын сначала был благодарен, но потом изменился. Сначала звонил раз в неделю, потом раз в месяц, а потом и вовсе пропал.
Однажды на рынке встретили бывшую соседку. Она невзначай сказала:
«Вы разве не в курсе? Вашу квартиру сдают. Стас с Ритой живут у её родителей — им там удобнее.»
У Вячи лицо стало белым, как мел. Еле на ногах устоял. Тут же позвонили сыну. В ответ — ледяное:
«Вы сами мне её отдали. Моя жена не хочет жить в вашей «хрущёвке», а снимать что-то приличное — дорого. Пусть квартиранты платят.»
Когда попытались говорить о чести и совести, он взорвался:
«Я всю жизнь был бедняком! У всех нормальные родители, а у меня — учителя, которые только и знают, что нравоучать! Надоело краснеть перед тестем, что мои — обычные нищие бюджетники!»
После этого мы решили не судиться, а просто приехали в квартиру и объяснили ситуацию жильцам. Те оказались понимающими и через месяц освободили жилплощадь.
Мы вернулись домой. С сыном больше не общаемся. Вяча сильно переживает, я тоже. Да, мы отдали ему всё — без условий, просто потому что любили. А в итоге остались с пустыми руками и щемящей болью внутри.
Может, со временем он поймёт. А может — нет. Но я теперь твёрдо знаю: не стоит жертвовать всем ради тех, кто этого не стоит.
