В старой петербургской квартире царило необычное оживление. То и дело раздавался дребезжащий звонок, открывалась дверь, и в прихожей появлялись родственники. На этот раз вошёл дородный мужчина в дорогом костюме, пиджак которого явно тесноват на его внушительном животе.
Бледная женщина с безрадостной улыбкой кивнула ему, а другой мужчина поднялся с дивана и пошёл навстречу:
— Дмитрий! Не думал, что ты приедешь. — Они крепко пожали друг другу руки. — Садись, рассказывай, как жизнь.
Женщина недовольно отодвинулась, освобождая место.
«Неужели супруга Николая? Сколько у него было женщин, а выбрал такую…» — Дмитрий мысленно сморщился.
Дверной звонок снова прорезал тишину. Все трое повернули головы. Последнего гостя ждали с особым напряжением. В дверях стоял высокий мужчина в тёмном свитере и строгих брюках.
Глеб сухо поздоровался, окинул всех взглядом и опустился в потёртое кресло в углу.
«Экий франт…» — Дмитрий тут же узнал брата, хоть и не видел его тридцать лет.
Вот и собрались три брата, три наследника. Слетелись, как вороны на падаль. Дмитрий надеялся, что кроме него никто не явится, особенно Глеб.
Их пригласили, чтобы «проститься с Елизаветой Петровной». Так и было написано в телеграмме. Адрес указали на всякий случай — вдруг забыли.
Дмитрий давно жил в Москве: хорошая должность, просторная квартира, машина, две дочери, одна уже бабушка. Ему, в общем-то, не нужно было наследство. Приехал скорее из любопытства.
В детстве квартира казалась ему огромной. Он боялся тёмных коридоров, массивных часов и громоздкой мебели.
Когда отец сорвался со стропилов на стройке, мать потемнела от горя. Как одной поднимать троих мальчишек? Младшему, Николаю, и пяти не было. Жили трудно. Однажды появился старший брат матери — дядя, о котором дети раньше и не слышали. Предложил забрать хотя бы двоих старших.
У них с женой не было своих детей. Мать дали денег, увезли мальчиков, а она вскоре запила и умерла.
Тётя Лиза оказалась строгой и холодной. Кормила, одевала, пыталась полюбить. Дмитрий быстро смекнул, что это шанс выбиться в люди, и всячески угождал дяде.
А вот Глеб замыкался в себе, не хотел сближаться с новыми родственниками. После школы не стал поступать, уехал в родной город, устроился на работу. Дядя сначала присылал ему деньги, но Глеб возвращал их с запиской: «Не нуждаюсь».
Дмитрий женился на последнем курсе и уехал к тёще в Москву. Николай же рос бездельником, гулякой. В семье не без урода.
«Квартиру можно отремонтировать и дорого продать. Мебель — раритет, советский антиквариат. Бар с хрусталём. Да ещё, наверное, есть вклады. Хотя могли сгореть в лихие девяностые…» — Дмитрий одёрнул себя.
Он украдкой поглядывал на Глеба. Тот сидел безучастно, скрестив ноги. Николай перешёптывался с женой, бросая на братьев оценивающие взгляды. «Глеб — отщепенец, тётка его не жаловала. Николай свою долю пропьёт…» Дмитрий считал себя самым достойным наследником.
Их встретила симпатичная девушка — вероятно, сиделка. Только он подумал об этом, как в комнату въехала коляска с согбенной старухой. Голова её склонилась на грудь, ноги укутаны пледом.
Девушка поставила коляску так, чтобы все могли видеть хозяйку квартиры. На её фоне она казалась ещё моложе. Для братьев появление живой тётки стало неожиданностью.
«А я-то думал, она уже умерла…» — Дмитрий растерялся. В телеграмме ведь было чётко: «приехать проститься».
Он разглядывал сморщенное лицо, седые, торчащие в стороны волосы, скрюченные артритом руки. Время не пощадило когда-то статную женщину.
— Елизавета Петровна рада вас видеть, — бодро сказала девушка.
— По её просьбе я разыскала вас. Извините, если телеграмма была неясной. Она хотела решить вопрос с наследством, чтобы не было споров.
— То есть наши пожелания учтут? — оживился Дмитрий.
— Не совсем. Давайте чаю, поможете? — обратилась она к жене Николая.
— А вы кто? — резко спросил Дмитрий.
— Это Светлана, моя внучка, — проскрипела старуха.
«Дочь Николая? Ещё одна наследница…» — мысли Дмитрия скакали.
Когда все расселись, старуха заговорила:
— Спасибо, что пришли. Думали, я умерла? Ради наследства, конечно… Что ж, каждый получит своё. Только не ссорьтесь у моей могилы, если завещание вам не понравится.
— А есть из-за чего ссориться? — усмехнулся Дмитрий.
— Ты изменился. Глеб, рада, что пришёл, хоть ты меня и не любил. Колька остался таким же ветреным, — проскрипела тётка.
— Я старая, но не глупая. — Она закрыла глаза, словно задремала.
Вскоре Света позвала всех к столу. Николай с облегчением рванул на кухню, будто ждал этого.
— Вы так и не помирились? — вдруг спросила Елизавета Петровна.
— Как-то не сложилось, — ответил за всех Дмитрий.
— Располнел… Живёшь хорошо. А жену не привёз?
— У неё заботы — директор школы, — похвастал Дмитрий.
— Братья должны держаться вместе. У меня, кроме вас, никого нет. Да ещё Светочка. Квартиру я оставляю ей. Не смотри так, Дмитрий, — тётка осклабилась. — Она десять лет ухаживала за мной. А вы за тридцать лет ни разу не навестили. Я пыталась заменить вам мать… Не вышло.
Дмитрий смутился.
— Ещё есть дача. Помнишь, Глеб, как ты любил там бывать? В гараже старый «Волга» — такие теперь не делают.
Старуха позвала внучку и удалилась.
Дмитрий не мог уснуть. Кто-то ходил по квартире, вздыхал. Утром он обнаружил, что Елизавета Петровна умерла.
На похоронах Глеб неожиданно прослезился. Дмитрий же чувствовал лишь раздражение.
Завещание оказалось таким: квартира — Свете, дача — Глебу, драгоценности — Дмитрию,Борис вернулся на дачу через неделю и застал там Веру — она сидела на крыльце, а в её глазах стояли слёзы, но увидев его, она улыбнулась, и он вдруг понял, что наследство — это не только вещи, но и люди, которым ты по-настоящему нужен.
