**12 июня 2024 года.**
Сегодня я вспомнил историю своей тётки — Варвары Игнатьевны. Женщина прожила тяжёлую жизнь, но смогла найти счастье на склоне лет. Правда, ненадолго.
Варвара редко наряжалась, но в тот день надела лёгкое ситцевое платье, слегка подвела брови и в последний раз придирчиво огляделась в зеркале. «Ну и ладно», — махнула рукой и вышла во двор.
На улице наконец-то установилась настоящая летняя жара. Горячее солнце, сочная трава, облака, как ватные клочья, плыли по небу. Всё майское ненастье и половину июня лили дожди, а теперь — разгул природы.
Варвара обычно бродила по скверу возле дома — не парк, конечно, просто огороженный кустами пятачок с плиточными дорожками и скамейками. Особенно ей нравилось сидеть у памятника Ломоносову перед институтом — лавочки тут удобные, со спинками, в отличие от жёстких муниципальных.
Присела, подставила лицо солнцу, пробивающемуся сквозь листву. Неподалёку девочка лет четырёх с белокурыми косичками визжала, гоняя голубей, а её мать уткнулась в телефон.
Напротив присел мужчина в светлых брюках и клетчатой рубашке — тоже наблюдал за ребёнком. Вскоре мать увела дочь, и смотреть стало не на что. Варвара случайно встретилась с ним взглядом. Мужчина поднялся и подошёл.
— Место свободно? — спросил, присаживаясь. — Часто вас тут вижу. Рядом живёте?
«Пристаёт, старый хрыч», — подумала Варвара, но промолчала.
Он не обиделся, устроился поудобнее.
— Я вон в том доме, напротив. С балкона вас замечал. Всю жизнь здесь: и учился, и работал, и стареть начал.
— Преподаватель? — не удержалась Варвара.
— Бывший. Уже на пенсии.
Кивнула, замолчала.
— Погода, наконец, наладилась. А вы… вдова? Всегда одна ходите.
«Ну точно, привязался», — вздохнула про себя.
Но говорить хоть с кем-то было приятнее, чем с обоями.
— Вдова. С мужем развелись, а потом он умер. — Непонятно зачем созналась.
— Моя жена два года как умерла. — Он поднял глаза к небу, будто искал её там.
Разговор зашёл о детях. Оказалось, сын его в Берлине, а дочь в Питере. Раньше всей семьёй собирались за столом — шумно, тесно, весело. После смерти жены он отказался переезжать к детям — не хотел мешать.
— Вы так опрятно выглядите, думала, с родными живёте. — Варвара не удержалась от комплимента.
— Сам справляюсь. Дело нехитрое, была бы сноровка.
— Мне пора. Сериал скоро начнётся. — Она встала.
Сериалов Варвара не смотрела — просто боялась, что он начнёт расспрашивать. Но он тоже поднялся:
— Я книги предпочитаю.
— Я тоже! — оживилась она. — Правда, глаза уже не те, только крупный шрифт читаю.
— У меня таких много. Хотите, принесу? Библиотека большая. Если позволите, сам подберу.
Варвара пожала плечами, попрощалась.
«Ну и фантазёр», — думала по дороге домой.
Но весь вечер вспоминала его. Назавтра нарядилась и снова пошла в сквер. Он ждал её у памятника, с книгой в пакете. Увидев её, заулыбался, и сердце у Варвары ёкнуло.
Так начались их встречи. Она ждала их, как девчонка, подкрашивала губы, выбирала платья. Потом поняли: времени впереди мало, и Варвара переехала к нему — квартира просторнее, чем её.
С тех пор их видели только вместе: гуляли в любую погоду, ходили в магазин, в театр, по вечерам читали вслух. Сначала она боялась пересудов: мол, за деда зацепилась, приживалкой стала.
Но Николай (так его звали) справлялся по хозяйству лучше неё — даже готовил сносно. Всё делали вместе. Через пару лет Варвара и представить не могла жизни без него.
— Варя, давай распишемся. А то как-то не по-людски, — однажды сказал он.
— Чего выдумал? И так живём. Или смешить народ решил? А дети? — засмеялась она.
— Дети… Твоя дочь у тебя спрашивала, за кого замуж идти? Вот и мы без их разрешения обойдёмся.
— Ладно, но всё же… — засомневалась она.
Время шло. Николай иногда возвращался к теме брака, но Варвара всё тянула.
— Песок из нас сыплется, суставы скрипят, а ты про ЗАГОднажды Николай скоропостижно умер, и Варвара снова осталась одна, теперь уже навсегда.