— Не отдам. Обещаю.
Голосок, едва пробивавшийся сквозь шум московских улиц, заставил Сергея Воронова резко замедлить шаг. Он шёл, не замечая ничего вокруг, погружённый в мысли о сделке — миллионы рублей, новый контракт, переговоры с инвесторами. После смерти Ольги — жены, его единственного света — работа стала единственным, что хоть как-то удерживало его на плаву.
Но этот шёпот…
Он обернулся.
Перед ним стоял мальчишка лет семи. Худой, в потрёпанной куртке, с глазами, полными слёз. В руках он держал свёрток — крохотную девочку, завёрнутую в выцветшее одеяло. Малышка тихо хныкала, а её брат прижимал её к себе так, будто от этого зависела их жизнь.
— Где твоя мама? — тихо спросил Сергей, приседая на корточки.
— Она ушла… сказала, что вернётся. Но уже третий день нет, — прошептал мальчик.
Его звали Денис, девочку — Катя. Больше у них никого не было. Ни записки, ни телефона, только пустота и голод. Сергей предложил вызвать полицию, обратиться в соцслужбу, купить еды. Но при слове «полиция» Денис задрожал.
— Пожалуйста, не отдавайте нас… Катю заберут…
В этот момент в душе Сергея что-то переломилось.
Они зашли в ближайшую забегаловку. Денис ел жадно, словно боялся, что еду отнимут. Сергей осторожно кормил Катю смесью. Впервые за долгие месяцы он почувствовал — он кому-то нужен. Не как успешный бизнесмен, а просто как человек.
— Перенеси все встречи, — резко бросил он помощнику в трубку.
Полиция приехала быстро. Формальности, вопросы, протоколы. Но когда Денис вцепился в его руку и прошептал: «Вы нас не отдадите?..», Сергей ответил, не думая:
— Не отдам. Обещаю.
Опекунство оформили временно. Помогла старая знакомая, Наталья Игоревна, из органов опеки. Благодаря ей процесс пошёл быстрее. Сергей твердил себе: «Только на время, пока не найдут мать».
Он привёз детей в свою квартиру. Денис молчал, лишь крепче сжимая Катю. В их глазах читался страх — не перед ним, а перед этой жизнью. Квартира, прежде казавшаяся пустой, теперь наполнилась дыханием, шорохами, детским плачем и тихим голосом Дениса, напевавшего сестрёнке колыбельную.
Сергей путался в памперсах, забывал про кормления, неумело держал бутылочку. Но Денис терпеливо помогал. Он делал всё молча, без жалоб. Лишь однажды признался:
— Я просто хочу, чтобы ей не было страшно.
Однажды ночью Катя плакала. Денис взял её на руки, зашептал что-то, и она успокоилась. Сергей смотрел на это, сжимая кулаки.
— Ты молодец, — пробормотал он.
— Привык, — просто ответил мальчик.
А потом раздался звонок. Звонила Наталья Игоревна.
— Нашли их мать. Она жива, но в реабилитационном центре. Наркотики, тяжёлое состояние. Если вылечится — возможно, ей вернут детей. Если нет — опека заберёт их. Или… ты можешь оставить их у себя.
Сергей молчал.
— Ты можешь стать их опекуном. Или усыновить. Решай.
В тот вечер Денис сидел в углу и рисовал. Не играл, не смотрел телевизор — просто рисовал. И вдруг тихо спросил:
— Нас заберут?
Сергей опустился рядом.
— Я не знаю… Но сделаю всё, чтобы вы были в безопасности.
— А если всё-таки заберут? — голос мальчика дрожал.
Сергей обнял его.
— Не отдам. Обещаю. Никогда.
Наутро он позвонил Наталье Игоревне:
— Хочу оформить опеку. Навсегда.
Начались проверки, бесконечные документы. Но теперь у него была цель. Он купил дом в Подмосковье — с садом, тишиной, местом, где дети смогут быть счастливы. Денис ожил. Он бегал по траве, читал вслух, пёк печенье. Сергей заново учился смеяться.
И однажды, укрывая Дениса одеялом, он услышал:
— Спокойной ночи, пап…
— Спокойной ночи, сынок, — ответил он, сжимая зубы, чтобы не расплакаться.
Весной усыновление оформили официально. На бумаге стояла подпись. Но в его сердце всё было решено давно.
Первое слово Кати — «папа» — стало для него самым дорогим звуком на свете.
Он не собирался становиться отцом. Но теперь не представлял жизни без них. И если бы кто-то спросил, когда началась его новая жизнь, он ответил бы без колебаний:
— С того самого шёпота: «Дяденька, пожалуйста…».
