— Отвали от меня! Я не обещал на тебе жениться! Да и вообще, откуда мне знать, чей это ребёнок? Может, даже не мой? Так что гуляй сама, а я поехать решил! — так говорил командировочный Сергей ошеломлённой Галине.
А та стояла, не веря ни ушам, ни глазам. Неужто это тот самый Серёжа, что клялся в любви и на руках её носил? Тот ли это Серёженька, что звал её Галочкой и обещал звёзды с неба? Перед ней был растерянный, а потому злой, чужой мужик…
Поплакала Галочка недельку, махнув Серёже рукой на прощание, но поняла: тридцать пять лет, невзрачная внешность — значит, шансов на женское счастье мало. Решила рожать.
Родила Галя в срок шумную девочку. Назвала Дашей. Та росла тихой, беспроблемной, будто знала: хоть кричи, хоть молчи — ничего не изменится. Галя к дочке относилась нормально, но материнской любви не было — кормила, одевала, игрушки покупала. Но обнять лишний раз, приласкать, погулять? Нет. Маленькая Дашенька тянулась к ней, но мать отстранялась: то занята, то устала, то голова болит. Видно, инстинкт так и не проснулся…
Когда Даше исполнилось семь, случилось невероятное — Галя познакомилась с мужчиной. Мало того, привела его в дом! Весь посёлок судачил: «Галка ветреная! Мужик ни к селу ни к городу, без работы, живёт бог знает где! Может, вообще мошенник…»
Галя работала в сельпо, а он подрядился разгружать машины. Вот так и закрутился роман. Вскоре она позвала его жить к себе. Соседи качали головами: «Привела в дом неизвестно кого! О дочке бы подумала! Да и молчун — ни слова не вытянешь. Наверняка что-то скрывает!»
Но скоро мнение изменилось. Дом Гали без мужских рук ветшал — крыльцо шаталось, крыша текла, забор валялся. А Иван (так звали мужика) взялся за дело: подправил крыльцо, латал крышу, забор поставил. С каждым днём дом преображался.
Люди, видя, что у него руки золотые, стали просить помощи. Он говорил:
— Если старый или нищий — помогу даром. Остальным — платите деньгами или продуктами.
С одних брал рубли, с других — мясом, яйцами, молоком. У Гали огород был, а скотины нет — где ж без мужика? Теперь в холодильнике появились сливки, свежее молоко, масло.
И сама Галя, никогда красавицей не бывшая, словно помолодела — светилась, добрела. Даже к Даше стала ласковее. А у неё, оказывается, ямочки на щёчках были…
Даша росла, уже в школу ходила. Однажды сидела на крыльце, смотрела, как дядя Ваня столярничает. Потом ушла к подружке, а вернулась к вечеру. Открыла калитку — и обомлела: во дворе стояли… качели! Они слегка качались на ветру, будто звали её.
— Это мне?! Дядя Ваня! Вы сделали?! — не верила своим глазам Даша.
— Тебе, Дашенька! Принимай работу! — засмеялся обычно угрюмый мужик.
Девочка запрыгнула на сиденье, раскачивалась так, что ветер свистел в ушах. Счастливее её не было никого на свете…
Галя уходила на работу рано, так что стряпню взял на себя дядя Ваня. Какие у него получались пироги! Это он научил Дашу готовить, сервировать стол. Сколько талантов оказалось в этом молчаливом человеке…
Зимой, когда дни стали короче, он провожал и встречал её из школы, нёс портфель, рассказывал истории. О том, как ухаживал за больной матерью, продал квартиру, чтобы помочь ей. Как родной брат обманом выгнал его из отчего дома…
Он научил её рыбачить. Летом, на рассвете, они сидели у реки, ждали клёва. Так он научил её терпению. А потом купил первый велосипед и учил кататься. Мазал зелёнкой разбитые коленки.
— Вань, она же убьётся! — ворчала Галя.
— Не убьётся. Надо уметь падать и подниматься, — твёрдо отвечал он.
А на Новый год подарил коньки «Снегурочка». Они сидели за праздничным столом, ждали боя курантов, смеялись, чокались. А утром Галя и Ваня проснулись от крика:
— У меня есть коньки! Спасибо!!!
Потом они пошли на речку. Он расчищал лёд, она помогала. Учил кататься. Она падала, но он терпеливо вёл её за руку, пока она не поехала сама. А когда уходили, она бросилась ему на шею:
— Спасибо… папа.
Теперь плакал он. Слёзы катились сами и замерзали на морозе…
Потом Даша выросла, уехала учиться в город. Жизнь была нелёгкой, но он всегда был рядом. Провожал её на выпускной, привозил сумки с продуктами, чтобы дочка не голодала.
Он вёл её под венец, когда она выходила замуж. Стоял под окнами роддома, ждал внуков. Любил их так, как редко любят родных.
А потом ушёл, как уходят все.
На похоронах Даша, стоя рядом с матерью, бросила горсть земли и прошептала:
— Прощай, папа… Ты был лучшим. Я всегда буду помнить тебя.
И он остался в её сердце. Не как дядя Ваня, не как отчим. Как отец.
Потому что отец — не тот, кто родил. А тот, кто воспитал. Кто был рядом.
