**Дневник.**
Вечер уже подкрадывался, и в квартире, где жили Марина, её муж Дмитрий и свекровь Людмила Ивановна, обычно царила тишина. Но сегодня всё пошло наперекосяк с самого утра. Двухлетний Ваня капризничал, свекровь недовольно ворчала по любому поводу, а Марина чувствовала себя измотанной. Она старалась: готовила Людмиле Ивановне её любимые блюда, убирала, заботилась о Ване. Но угодить свекрови было нереально.
«Марина, опять полотенца сложила не так!» бубнила Людмила Ивановна, проходя мимо ванной. «Сколько можно повторять: уголок должен быть к себе, а не наружу!»
Или:
«Ты что, ребёнка в такую погоду легко одела? Он же простудится!»
Марина стиснула зубы. Она не скандалила, терпела, надеясь, что со временем свекровь привыкнет. Дмитрий же, если ситуация накалялась, предпочитал отмалчиваться. Когда Марина пыталась пожаловаться, он лишь отмахивался:
«Да брось, просто не обращай внимания. Мама уже в возрасте, нервная».
К их годовщине свадьбы Марина готовила сюрприз: заказала торт, купила Дмитрию кожаный ремень, о котором он мечтал, хотела устроить тихий семейный ужин.
Но в праздничный вечер, когда ужин был почти готов, а Ваня наконец уснул, Людмила Ивановна устроила очередную сцену на этот раз из-за «пересоленного» супа.
«Эту бурду есть невозможно!» кричала свекровь, стуча ложкой по столу. «Ты нас травить собралась? Совсем готовить не умеешь!»
Марина стояла у плиты, сжимая половник. Годовщина, торт, сюрприз всё пошло прахом. Она посмотрела на Дмитрия, сидевшего за столом с опущенными глазами, ожидая, что он хоть что-то скажет. Но он молчал.
«Дима» тихо позвала она.
Он встал и вышел в коридор. Марина последовала за ним.
«Мама права», сказал Дмитрий, не глядя на неё. «Ты вечно всё делаешь не так».
У Марины подступили слёзы. Это было последней каплей.
«Ты вообще понимаешь, что говоришь?» голос её дрогнул. «У нас сегодня годовщина! Я старалась, готовила А твоя мать»
Дмитрий резко повернулся. В его взгляде не было злости только усталость и равнодушие.
«Не нравится моя мать уходи».
Слова прозвучали так буднично, что Марина даже не сразу осознала их смысл. Он сказал это, будто совет давал, а не рушил их жизнь. Потом развернулся и ушёл. Ужин был испорчен. Праздник тоже. Всё.
Марина сидела на кровати, обнимая спящего Ваню. Слёзы уже высохли, оставив на щеках солёные следы. Она не верила. Неужели он серьёзно? Это же их дом, их семья. Разве он готов так легко отказаться от неё, от сына? Чемодан она не собирала казалось, это просто кошмар, который исчезнет к утру.
Прошёл день. Другой. Дмитрий не извинялся. Вёл себя холодно, отстранённо. Приходил с работы, молча ужинал, уходил в комнату или садился за компьютер. С Ваней общался формально, без прежней теплоты.
Когда Марина попыталась поговорить, он отрезал:
«Мама обижена. Ты её оскорбила».
«Я её оскорбила?!» не поверила своим ушам Марина. «Она на меня орала из-за супа!»
«Неважно», холодно ответил Дмитрий. «Всё зависит от тебя. Извинись может, простит».
В его словах не было примирения, только ультиматум. И Марина поняла: это не её дом. Её здесь терпят, пока она удобна. Но стоит оступиться и она станет ненужной вещью.
Страх сменился горьким осознанием. Это не семья. Это игра, где только она должна быть лояльной. А им ничего.
Она посмотрела на Ваню. Ей здесь не место. Ему тоже. Этот дом медленно убивал её, а Дмитрий лишь подталкивал к краю.
***
Дмитрий сидел в кафе с другом Сергеем, нехотя рассказывая о ситуации.
«Слушай, с Маринкой совсем беда»
Сергей отпил кофе.
«Опять свекровь?»
Дмитрий кивнул.
«Ну да. Мама же пожилая, нервы. А Марина молодая должна подстраиваться. А она ноет, обижается»
Он устал от вечных конфликтов: мать придирается, жена недовольна. Хотелось просто покоя.
«Я ей прямо сказал: не нравится мать вали. Ну а что ещё? Мать святое. Она меня одна вырастила»
В его голосе не было сожаления, лишь раздражение. Он не видел своей вины лишь проблему, которую нужно устранить. И самый лёгкий способ чтобы Марина ушла сама. Тогда его совесть останется чиста.
***
Через день Марина сняла однокомнатную квартиру неподалёку. Вещи вывезла тихо, пока Дмитрий был на работе. Никаких сцен, слёз только короткая записка на кухонном столе:
«Ты сказал я ушла. Чтобы тебе было легче».
И внизу: «Ваня со мной».
Дмитрий перечитал записку несколько раз. Не верил. Разве она не должна была вернуться, извиниться? Он ждал звонка. Неделю. Марина не звонила.
Квартира стала тихой. Слишком тихой.
Он позвонил сам:
«Ну как вы там?»
«Нормально», ровно ответила Марина. «Ваня спит».
«Ты когда вернёшься?»
«Зачем? Ты сам сказал уходи. Я ушла».
Она положила трубку. Дмитрий сидел в гробовой тишине, осознавая: он сам всё разрушил.
Прошли месяцы. Теперь Людмила Ивановна придиралась только к нему.
«Дима, не сутулься за столом!»
«Почему чашку не на салфетку поставил?»
«Что так медленно ешь? Я уже убрала!»
Тишина, которую он так хотел, теперь давила.
Иногда он видел Марину в парке с Ваней. Она выглядела спокойной. Свободной.
А он остался в своём доме без любви, без радости. Только с тишиной и вечным недовольством матери.
Это было его наказание. Ежедневное.
