Сергей больше не мог молчать. Ему стало ясно – Марина его разлюбила. Вчера она опять пришла затемно и легла спать на диване в зале.
Утром, когда она наконец вышла на кухню, он сел напротив.
— Маня, скажи честно – что случилось?
— Что тебе не нравится?
Она пила чай, избегая его взгляда.
— С тех пор как родился Артём, ты ко мне холодна.
— Не заметил.
— Мы двое суток не разговаривали. Это ты тоже не заметил?
Она поставила кружку, раздражённо сдвинув брови.
— Послушай, что ты хотел? Кругом пелёнки, пахнет прокисшим молоком, ребёнок орёт… Ты думаешь, это кому-то по душе?
— Маня, но это твой сын!
Она резко встала и зашагала по кухне.
— У всех нормальных мужей жёны рожают детей, которые спокойно спят. А мой – днём и ночью кричит! Мама меня предупреждала – женишься на таком мальчишке, всю жизнь будешь нянчиться!
— Такой мальчишка? Это про кого?
— Безответственный, инфантильный…
— Это ты уговорила меня бросить аспирантуру, чтобы сидеть дома!
Сергей замолчал. Через минуту добавил:
— Думаю, нам лучше разойтись.
Марина даже не взглянула.
— Только давай без алиментов. Я сама буду помогать.
Она вышла, хлопнув дверью. Он хотел заплакать, но из спальни донёсся плач. Артём проснулся.
***
Через неделю она собрала вещи и уехала к себе в коммуналку. Комната досталась ей от деда.
Соседи были новые. Слева жил угрюмый мужик лет сорока, справа – бодрая пенсионерка Людмила Петровна. Первой Марина постучала к мужчине.
— Здравствуйте! Я ваша новая соседка. Принесла пирог, давайте познакомимся.
Мужик окинул её взглядом.
— Не люблю сладкое, – буркнул и закрыл дверь.
Марина пожала плечами и пошла к Людмиле Петровне. Та согласилась на чай, но только чтобы прочитать нотацию.
— Я днём отдыхаю – вечером «След» смотрю. Надеюсь, ваш ребёнок не будет орать. И пусть не бегает по коридору!
Говорила она долго. Марина подумала – житья тут не будет.
***
Она устроилась в садик, куда ходил Артём. Платили копейки, но Марина надеялась на помощь бывшего.
Первые месяцы он исправно присылал деньги. Потом – перестал. Коммуналку платить стало нечем.
Отношения с Людмилой Петровной катились в тартарары. Однажды та ворвалась на кухню в пеньюаре.
— Дорогая, вы разберётесь с долгами? Не хочу из-за вас без света остаться!
— Пока нет. Завтра поеду к бывшему, напомню о сыне.
Людмила Петровна подошла к столу.
— Опять гречкой кормите… Плохая вы мать.
— Я хорошая мать! А вам бы своё остроумие придержать – а то ведь язык можно и прикусить!
Начался скандал. На шум вышел сосед – тот самый угрюмый мужик. Послушал, как Людмила Петровна поливает грязью Марину, потом вернулся с пачкой купюр.
— Заткнись. Вот за коммуналку.
Старуха смолкла, но на прощание шикнула:
— Вы ещё пожалеете!
Назавтр Марина поехала к Сергею.
— Сейчас трудные времена, – сказал он. – Не могу помогать.
— Ты что, издеваешься? Ребёнка кормить нечем!
— Ну так корми, я не мешаю.
— Подам на алименты.
— Подавай. Официально я получаю копейки.
По дороге домой она плакала. Но дома ждал сюрприз – участковый. Людмила Петровна написала заявление – якобы Марина угрожает ей, а ребёнок голодает.
— Я обязан сообщить в опеку, – сказал полицейский.
Вечером старуха снова явилась.
— Если ваше чадо ещё раз нарушит мой покой, я обращусь напрямую в органы!
— Да что же вы делаете? Он же ребёнок!
— Нормальных детей днём в колыбельку кладут!
Она ушла. Артём испуганно смотрел на мать.
— Кушай, солнышко. Бабушка просто злится.
Марина отвернулась, чтобы смахнуть слёзы – и не заметила, как на кухню вошёл сосед. С огромным пакетом. Молча открыл её холодильник и начал загружать продукты.
— Виктор Иваныч, вы ошиблись…
Он не ответил. Набил холодильник и ушёл.
После зарплаты Марина постучала к нему.
— Вот две тысячи. Сколько ещё должна – скажите.
— Иди. Не надо.
Он захлопнул дверь. А с кухни донеслись крики – Артём разлил чай. Людмила Петровна вопила:
— Урод! Кто из тебя вырастет?!
Марина увела сына в комнату. Сидела, гладила его по голове.
— Потерпи, родной. Мы обязательно уедем отсюда.
***
Назавтр вечером в дверь позвонили. На пороге стояли две женщины, участковый и мужчина в костюме.
— Марина Олеговна Козлова?
— Да…
— Мы из опеки.
Они осмотрели комнату, заглянули в холодильник.
— Собирайте ребёнка.
— Что?! Я никому не отдам сына!
Артём вцепился в неё. Участковый оторвал мальчика.
— Мама! Не отдавай меня!
Она рванулась к нему, но мужчина скрутил ей руки. Ребёнка вынесли. Его крики затихли лишь когда машина уехала.
Марина рухнула на пол. Выла.
Через пять минут в комнате никого не осталось.
Она поднялась. В углу стоял дедов топор. Марина взяла его. Улыбнулась – точнее, оскалилась.
Вышла в коридор. Направилась к двери Людмилы Петровны.
Когда дверь поддалась, а старуха забилась под кровать, кто-то вырвал топор.
— Дура! Кому хуже делаешь?!
Это был Виктор. Она обмякла.
— Мне всё равно…
Он увёл её к себе, дал таблетку. Марина выпила – решила, что, как только он отвернётся, побежит к реке. Но глаза сами закрылись.
Виктор вышел к Людмиле Петровне. Та дрожала, прижав к груди флакон с валерьянкой.
— Довольна?
— Витя, я же не хотела…
— Завтра заявление заберёшь. И молись, чт»А через год, когда суд вернул сына, а Людмила Петровна съехала, Виктор молча поставил на стол два билета — в Сочи, на море.»
