Из-за того, что я «чужая», меня не пригласили на свадьбу, однако когда обсуждался вопрос с моей квартирой, я вдруг показалась «родной»
Мой сын женился около десяти лет назад. Его жена, Наталья, была замужем до встречи с ним и привела в нашу семью дочь от первого брака. Я относилась к обеим как к своим, открыв им своё сердце и не деля на «своих» и «чужих». Все эти годы я поддерживала молодых: помогала финансово, сидела с детьми, чтобы они могли отдохнуть и снять стресс. Однако с невесткой у нас всегда были натянутые отношения — хотя мы и не ссорились открыто, между нами висела неразрушаемая стена равнодушия.
Первый муж Натальи исправно платил алименты, но видеть дочь не стремился — просто вычеркнул её из своей жизни, как ненужное воспоминание. В прошлом году моя внучка, которую я считала родной, вышла замуж. И тут началось самое неприятное. На свадьбу нас с сыном не пригласили. Причина? Торжество было только для «семьи», а мы к ней, как оказалось, не относились. Мой сын, в течение десяти лет заменивший ей отца и вложивший в неё душу, оказался лишним. Зато её биологический отец, тот самый, что годами не вспоминал о ней, спокойно присутствовал среди гостей, словно имел на это полное право.
Эта новость поразила меня, как гром среди ясного неба. Я любила эту девочку, радовалась её успехам, помогала, чем могла, а встретила лишь равнодушие и захлопнутую дверь. Я считала её своей внучкой, а она без оглядки вычеркнула меня из своей жизни. Сын молчал, хотя я видела, как боль разъедает его изнутри — он старался забыть обиду, глубоко её спрятав, но она продолжала терзать. Мне было больно и за себя, и за него, за эту несправедливую ситуацию, которая раздавила нас обоих.
Год назад я унаследовала небольшую однокомнатную квартиру в посёлке под Санкт-Петербургом. Я решила сдавать её, чтобы увеличить свою скромную пенсию — прожить на одну её сложно, а дополнительная копейка всегда пригодится. И вот раздался звонок. Мне звонила Наталья, голос у неё был мягким, даже ласковым — не узнать. Говорит, что её дочь, моя «внучка», ждёт ребёнка, и молодым негде обосноваться. Она просила освободить квартиру и отдать её им, чтобы они могли там поселиться. Я была поражена. На свадьбе мы были «чужими», ненужными, а теперь, когда речь зашла о жилье, я вдруг оказалась «близкой родственницей»?
Упрёк в её словах повис в воздухе. Я ещё не дала ответа, но душа кричит: «Нет!» Возможно, я цепляюсь за прошлое, держась за обиду, как за спасательный круг, но я не могу простить такое предательство. Сердце болит от воспоминаний — как я радовалась её первым шагам, как покупала ей подарки, как считала её частью своей души. А теперь она и её мать смотрят на меня, как на ресурс, который удобно использовать и выбросить, когда он больше не нужен.
Я не понимаю, как мой сын, мой Алексей, выдерживает это унижение. Как он терпит женщину, которая не уважает его труд, его жертвы и его мать? Он молчит, избегает взгляда, и я вижу, как он постепенно угасает в этом браке. А я стою перед трудным выбором: уступить и снова смириться с обидой или, наконец, сказать «хватит», постоять за своё достоинство. Квартира — это не только стены, это моя опора, мой небольшой укромный уголок в старости. Отдать её людям, которые вычеркнули меня из своей жизни, когда я им была не нужна? Нет, это выше моих сил.
Я всё ещё в смятении. Часть меня хочет быть доброй, великодушной, как и подобает матери и бабушке. Но другая часть, уставшая от боли и обмана, шепчет: «Ты им ничего не должна». И этот внутренний спор не даёт мне покоя, оставляя лишь тень от той женщины, что когда-то верила в силу семейных уз.
