Не выдержав постоянных упреков свекрови, она решила сохранить семью, подав на развод первой.
Ты опять купила это масло? Я же говорила, Василиса, что у Вадика от него изжога. Нужно брать то в желтой упаковке дешевле и более натуральное. А ты всё деньги в воздух бросаешь и мужа отравляешь.
Галина Петровна стояла в кухне, сжимая пачку сливочного масла, будто держала ядовитую жабу. Василиса, только что вернувшаяся с работы и мечтавшая о чашке горячего чая и тишине, глубоко вдохнула, пытаясь подавить раздражение. Сцена повторялась с пугающей регулярностью: то хлеб не тот, то стиральный порошок пахнет иначе, то шторы висят криво.
Галина Петровна, Вадим ест это масло уже три года, и изжоги нет, спокойно сказала Василиса, ставя сумку на стул. И, пожалуйста, положите его в холодильник, иначе оно расплавится.
Вот как ты со старшими разговариваешь! разразилась мать, раскладывая руки. Вадик! Ты слышишь? Я о твоём здоровье забочусь, а жена меня куском обзывает!
Вадим, муж Василисы, сидел в гостиной у телевизора. Услышав крик матери, он нехотя пошёл на кухню, выглядя одновременно виноватым и уставшим. За пять лет брака он так и не научился быть посредником между двумя женщинами, предпочитая тактику страуса: голову в песок и ждать, пока буря утихнет.
Мам, Василиса, а что опять? пробормотал он, переводя взгляд между матерью и женой. Нормальное масло. Дай сюда, я уберу.
Нет, слушай, сынок! Галина Петровна не собиралась отступать. Она совсем не умеет вести хозяйство. В холодильнике шаром покати, только йогурты и зелень. Мужу мясо нужно! Котлеты, борщ наваристый! А она приходит поздно, уставшая, и кормит тебя полуфабрикатами. Я в её возрасте и работала, и дом держала в чистоте, и всё подряд делала!
Василиса почувствовала, как внутри закипает злость. Она работала руководителем отдела логистики в крупной транспортной компании, получая зарплату в полтора раза выше, чем у Вадима. Благодаря её доходу они сделали ремонт и купили новую «Лада» машину, о которой мать могла только мечтать. Но для Галины Петровны, проработавшей всю жизнь библиотекарем на полставки, карьерные успехи невестки звучали пустым звуком. Главное борщ.
Галина Петровна, холодным тоном произнесла Василиса. Я работаю до семи вечера. Вадим приходит в пять. Если ему нужно мясо, он сам может пожарить стейк. У него руки есть.
Мужик к плите? ахнула свекровь, прижимая руку к груди, где висел массивный янтарный кулон. Это женская обязанность! Ты его совсем под каблук загнала! Вадичек, сынок, посмотри, до чего ты дошёл. Жена тебя не кормит, не уважает, а мать твою ни в грош не ставит!
Вадим поморщился.
Мам, я могу сварить пельмени. Не начинай. Василиса устала.
Устала она! А я? Я к вам через весь город ехала, с пересадками, везла варенье и пирожки, потому что знала: голодные сидите!
На самом деле Галина Петровна жила в тридцати минутах на автобусе от их дома, а варенье и пирожки были лишь предлогом для очередного «надзора». У неё были ключи от их квартиры Вадим дал их «на всякий случай» год назад, несмотря на протесты Василисы. С тех пор «чрезвычайные случаи» происходили несколько раз в неделю: мать приходила, когда никого нет, переставляла кастрюли, поливала цветы так, что они гнили, и оставляла записки с перечнём «недостатков».
Спасибо за варенье, выдавила Василиса. Давайте пить чай.
Вечер прошёл в напряжённом молчании, прерываемом монологами свекрови о подорожании ЖКХ, плохой молодежи и том, как соседка Вероника «незвестка» «золото, а не женщина». Василиса жевала пересоленный пирожок и думала, сколько ещё она сможет так терпеть.
Поздно ночью, когда Галина Петровна наконец уехала, Василиса попыталась поговорить с мужем.
Вадим, нам нужно забрать у неё ключи, прошептала она, лежа в темноте.
Зачем? сразу же ответил муж. Мама просто хочет помочь. Она же скучает, отец давно умер, она одна. Мы для неё свет в окошке.
Это не свет, а прожектор, который всё сжигает. Она нарушает наши границы, роется в моих вещах. В прошлый раз она переставила моё нижнее бельё, потому что оно «не по фен-шую». Тебе не кажется это безумным?
Она не со зла, Василиса. У неё просто старый характер. Потерпи ради меня. Не хочу с ней ссориться, у неё давление скачет, а скорая всегда нужна.
Василиса повернулась на бок, спиной к мужу. Слово «терпи» стало их семейным девизом: терпеть критику, визиты без предупреждения, советы, которые никто не просил.
Через месяц ситуация обострилась: они собирались в отпуск, мечтая о море и романтике, уже забронировали отель и купили билеты. За два дня до вылета зазвонила свекровь.
Вадик! Мне плохо! Сердце давит, дышать не могу! Приезжай срочно!
Вадим бросил недописанный чемодан и помчался к матери, а Василиса поехала с ним, хотя в душе уже зрела тревога.
В квартире Галины Петровны мать лежала на диване с мокрым полотенцем на лбу, рядом стоял тонометр.
Ой, сыночек, приехал… простонала она. Думала, не увижу уже. Так пришло, так пришло…
Мама, ты скорую вызвала? спросил Вадим, проверяя пульс.
Зачем скорую? Они только усугубят. Мне просто нужен ты рядом, подать воды, держать за руку. Страшно одной.
Мама, у нас вылет послезавтра, напомнил Вадим.
Галина посмотрела на сына глазами умирающего лебедя.
Какой вылет? Ты меня бросишь в таком состоянии? А если я ночью?
Вадим растерянно посмотрел на Василису, в глазах читалась просьба решить всё сама.
Галина Петровна, решительно сказала Василиса. Если вам плохо, вызываем врачей. Если понадобится госпитализация, отменим поездку. Если это лишь давление, наймём сиделку на неделю, которая будет круглосуточно.
Сиделку? воскликнула свекровь, откидываясь на диване. Чужого человека в дом? Ты ведь хочешь, чтобы я умерла, а ты к отпускам летишь!
В итоге отпуск испортился. Билеты стоили половину стоимости, а Василиса провела неделю в душном городе, наблюдая, как «больная» мать бодро бегает по магазинам и с жадностью съедает жареную курицу.
Видишь? говорила она мужу. Она манипулирует тобой. Ей не было плохо, она просто не хотела, чтобы мы уехали.
Не выдумывай, разозлился Вадим. Признать ошибку жёны означало признать собственную слабость. Мама старый человек, она испугалась. Тебе просто жалко деньги за путёвку.
Эта ссора стала первой серьёзной трещиной. Василиса поняла, что в этой семье она всегда будет второй, а главное место займет каприз Галины Петровны.
Развязка случилась в обычную среду. Василиса отпросилась с работы пораньше, чувствуя простуду. Подойдя к двери, она услышала голоса. Вадим, должно быть, был на работе. Она тихо открыла замок.
В прихожей стояли чужие сапоги, висело незнакомое пальто. Из кухни доносился смех Галины Петровны и голос какойто незнакомой женщины.
да ты посмотри, Людмила, какой бардак! Пыль вековая! вещала свекровь. Я прихожу, убираю, а она лишь нос воротит. Невестка врагу не пожелаешь.
Василиса вошла в кухню, где за столом сидела Галина Петровна и пухлая тётка с химической завивкой. На столе лежала нарезанная колбаса, хлеб и открытая банка шпрот. Масло капало на скатерть.
О, явилась! улыбнулась тётка. Что, уволили?
Что происходит? спросила Василиса, голос дрожал от ледяного гнева.
А что? Пришла подруга, Людмила. Мы решили чайку попить. У тебя, как всегда, шаром покати, пришлось в магазин. Вот, угощайся шпротами, пока мы добрые.
В моём доме, из моих чашек, без моего ведома, буркнула Василиса. Вы привели постороннего в мою квартиру, когда меня нет?
В квартиру моего сына! парировала свекровь. И не смей повышать голос! Я мать! Мне право приходить, когда захочу!
Эта квартира, подошла Василиса к столу, куплена мной до брака. Вадим здесь лишь прописан. Вы, Галина Петровна, сейчас же положите ключи на стол.
Что?! свекровь покраснела, как помидор. Ты меня выгоняешь? Людмила, слышишь? Я всё ему расскажу!
Ключи. На. Стол, требовала Василиса.
Галина Петровна бросила чашку, чай растёкся тёмным пятном по светлой скатерти.
Не дождёшься! Это ключи моего сына! Я тоже хозяйка! А может и больше, ведь я мужа воспитала!
Василиса не стала кричать. Она достала телефон и позвонила в полицию.
Алло, полиция? Хочу заявить о незаконном проникновении в жилище, угрозах, адрес…
Глаза свекрови расширились. Подруга Людмила, почувствовав запах жареного, начала пробираться к выходу, бормоча о забытом утюге.
Ты ты вызовешь милицию на мать? прошептала Галина Петровна.
Вызываю. Если не уйдёте и не отдадите ключи, …
Свекровь бросила связку ключей на пол, они звякнули по плитке.
Будь ты проклята! Я сделаю всё, чтобы Вадим тебя бросил! Ты ещё приползёшь ко мне, стерва!
Она вырвала дверь, обрушив часть штукатурки. Василиса медленно подняла ключи, руки дрожали. Села на стул, глядя на пятно на скатерти и шпроты.
Вечером пришёл Вадим, уже в ярости. Мать позвонила ему в истерике, рассказав, что Василиса избила её, оскорбила подругу и выгнала бедную женщину на улицу в сентябре.
Ты что творишь?! закричал он, врываясь в квартиру. Мама с сердечным приступом лежит! Ты угрожала полицейскими? Ты сошла с ума?
Василиса сидела в гостиной, уже собрав вещи Вадима: три чемодана и две коробки у выхода.
Я не угрожала, Вадим. Я защищала свой дом. Твоя мать привела сюда чужих людей, рыскала в моих вещах и обсуждала меня за спиной, поедая мою еду.
Она просто зашла чай попить! Это тоже мой дом!
Нет, Вадим. Это не твой дом. Ты здесь живёшь, пока мы семья. Но семьи у нас больше нет.
Вадим осёкся, посмотрел на чемоданы.
Ты серьёзно? Изза ссоры? Василиса, ты перебарщиваешь. Мама простит, если ты извиншься.
Я извинюсь? горько усмехнулась Василиса. Ты женат на своей маме. Я лишняя в этом треугольнике. Хочу приходить домой и чувствовать безопасность. С тобой и твоей мамой это невозможно.
Кому ты нужна? бросил Вадим, осознав, что привычные приемы не работают. В тридцать два года, разведенка? Думаешь, найдёшь принца? Я тебя терпел, а другой и дня не выдержит!
Вот и посмотрим. Уходи к маме, ей «умирает», нужен уход. Будешь ей борщи варить.
И уйду! схватил он чемодан. Сам придёшь! Завоешь от одиночества через неделю!
Он ушёл. Василиса закрыла дверь на замок, потом на задвижку, и впервые за долгое время почувствовала, как плечи расправляются. Тишина в квартире стала звенящей, целительной.
Последующие два месяца были нелёгкими. Вадим сначала пытался давить жалостью, присылая сообщения о плохом самочувствии мамы, потом перешёл к угрозам, требуя машину (которая, к счастью, была оформлена на её отца) и компенсацию за ремонт. Галина Петровна распускала слухи, что невестка аферистка и психопатка.
Василиса подала на развод первой. В суде Вадим выглядел помятым, рубашка была неряшливой, как будто мать запретила ему гладить её. Он шептал, что любит, что поговорил с мамой и она «согласна оставаться в нейтральной зоне».
Поздно, Вадим, ответила Василиса. Я уже привыкла, что в моём супе нет лаврового листа, если я этого не хочу.
Год спустя Василиса сидела в кафе с подругой, смеялась и пила кофе. Новая стрижка, блеск в глазах, она наконец занялась танцами, о которых мечтала, и получила повышение на работе.
В окно она увидела Вадима, идущего под руку с Галиной Петровной. Свекровь чтото энергично ему выговаривала, тыкая пальцем в сторону магазина, а Вадим кивнул, сгорбив плечи, неся тяжёлые сумки. Вид у него был обречённый.
Жалеешь? спросила подруга, глядя на Василису.
Жалею только об одном: что не отобрала у них ключи пять лет назад, ответила она, улыбнувшись.
Она отвернулась от окна. Снаружи осталась чужая жизнь полная упрёков, контроля и чужих сценариев. А внутри, в её собственной квартире, была её жизнь, и она была прекрасна.
И вот чему учит эта история: когда границы пересекаются, а уважение исчезаетИ лишь приняв свою свободу, она нашла истинный покой и силу жить посвоему.
