– Дмитрий, открой! Открой же! Я твоя мать! Дай денег, иначе меня не примут обратно, – за дверью раздавался монотонный стук, голос не умолкал, – ты обязан!
Дмитрий прислонился к двери спиной и закрыл глаза. Нет, он не откроет. Хватит того, что все детство он прожил с этим клеймом «ненормального».
Парень зашел в комнату, лег на кровать, надел наушники и сделал музыку громче.
Ранние годы Дмитрий помнил смутно. На пятый день рождения ему подарили машинку на пульте, был торт и друзья из садика. Отец тогда еще жил с ними.
А потом в их дом пришли люди из той странной общины. И на этом праздники для мальчика закончились.
Мать быстро попала под влияние братства. Отец, не выдержав ее фанатизма, ушел, оформил развод и согласился платить алименты.
Но эти деньги шли не на одежду или еду для сына. С самого детства община казалась Дмитрию спрутом, поджидающим жертву.
С виду – мирные и необычные. А потом – раз, и ты уже в цепких щупальцах, из которых не вырваться.
Шестой день рождения Дмитрия не отмечали. Как и все последующие десять – в общине это не приветствовалось.
Зато были «особые дни», когда разрешалось есть что-то вкусное. В остальное время мальчик с матерью ходили по дворам, проповедуя учение вместе с другими адептами.
Квартиру она быстро продала – помогли юристы братства. Дмитрий остался бомжом с пропиской в каком-то заброшенном бараке на окраине.
Деньги, конечно, ушли в общину.
Все школьные годы они жили в общей комнате с другими женщинами и детьми. Одевались в «гуманитарку» из-за границы. И бесконечно проповедовали.
В школе над Дмитрием смеялись, он дрался – и получал дважды: сначала от сверстников, потом в общине – за порванную одежду и «недостаточное рвение».
В итоге мальчика считали балластом. Чем он и воспользовался. В шестнадцать Дмитрий сбежал в город за тысячу километров от дома.
Поступил в колледж, рано начал работать, потом – институт. Теперь он успешный программист, недавно купил квартиру.
Но старый страх сбылся. Мать и ее фанатики снова нашли его. Удобную жертву, которую можно доить.
***
Все началось неделю назад, когда мать, которую он едва узнал, подстерегла его у работы:
– Привет, сынок, я тебя уже три часа жду.
– Зачем?
– Как зачем? Я же твоя мама! Соскучилась, приехала. Разве ты не рад?
– Нет. Не звал, не ждал. Домой не пущу. Могу купить еды, если голодная.
– Спасибо, сынок, давай поедим вместе. – мать явно обрадовалась.
Дмитрий купил ей еды, они сели на скамейку в парке.
– А твоя община? – спросил он, – ушла?
– Не совсем. Но я им не нужна. А жить негде.
– Откуда у тебя мой адрес?
– Мне дали, сказали ехать к сыну. Вот и приехала.
Дмитрий вздохнул:
– Где остановилась?
– Да негде. Но ничего, в подъезде посплю.
– Ладно, пойдем, постелю тебе.
Несколько дней Дмитрий еще верил, что мать может стать нормальной. Она не проповедовала, варила супы, старалась угодить.
Расспрашивала о его жизни, работе. Дмитрий, у которого круг общения ограничивался коллегами, растаял и с удовольствием рассказывал.
А потом пришли они. И исчезли деньги…
Вернувшись с работы, Дмитрий не нашел матери. Зато ящик стола, где лежали накопления и премия за проект, был открыт.
Деньги исчезли. Вместе с матерью.
Вскоре она вернулась – с последователями. Вошла с улыбкой:
– Сынок, твои деньги пошли на благое дело! Теперь ты можешь вернуться к нам и спастись!
– Что? Это мои сбережения! Верни, или заявлю в полицию!
– Разве мать может украсть у сына? – рассмеялась она, – кто тебе поверит?
Ее улыбка стала ледяной.
Дмитрий вскочил:
– Вон! Чтобы я больше не видел ни тебя, ни твоих прихвостней!
Я, как дурак, поверил, что ты соскучилась.
– Ты никто! Предатель! Должен платить и каяться! – завопила мать. В ее глазах не было любви – только ненависть.
Дмитрий вытолкал их, закрыл дверь на второй замок. За стеной еще долго стоял ее визг.
***
Утром Дмитрий вышел на пробежку. У подъезда сидела мать с двумя мужчинами.
Увидев его, она запричитала:
– Вот он! Кровиночка моя! Мать на улице бросает! Хорошо тебе спалось, сынок?
Дмитрий прошел мимо, но она побежала следом.
– Чего вам?
– Сынок, мы делаем взносы. Ты же знаешь, сколько добра мы несем. Заплати. – ее голос стал визгливым, – иначе жизнь тебе испортим.
– С чего я должен платить вам? Это из-за вас у меня не было нормального детства!
– Потому что ты не верил! – крикнула мать. – Кайся!
– Уходите, или вызову полицию. Ваша секта вне закона.
Троица ушла. А Дмитрий понял, что вспотел от страха. Прошло восемь лет, но он все еще боялся их.
На следующий день начальник вызвал его:
– Слушай, это не мое дело, но нам звонят насчет тебя. Правда, что мать выгнал?
– Правда, что она с детства тащила меня в секту, продала квартиру, а деньги отдала их лидеру.
– Понимаю, но клиент требует, чтобы ты не работал над его проектами. Может, возьмешь отпуск?
Дмитрий уволился в тот же день. Доказывать что-то было бесполезно.
Он шел домой, размышляя. Зазвонил телефон:
– Ну как, понравилось? Это только начало.
– Отстаньте!
– Завтра будет хуже. – голос захихикал.
Дмитрий бросил трубку. Снова бежать? Бросать жизнь?
Утром по району висели листовки с его фото – якобы он издевался над животными.
Соседка пробормотала:
– А с виду приличный…
Дмитрий понял – это месть. Если с ним что-то случится, мать унаследует квартиру.
Телефон зазвонил снова:
– Ну что? Нравится? Соседи скоро сами расправятся с тобой.
– Чего вы хотите?
– Ты наш. Плати – и живи. Работу вернем.
