**Таинственная картина**
Лена сидела на заднем сиденье машины, прижавшись лбом к стеклу. В груди щекотало, будто перед долгожданным праздником — Новым годом или днём рождения. Но её день рождения был зимой, а сейчас стоял жаркий июль.
За рулём — мужчина с налитой шеей, плотный и неподвижный, будто деревянный. Он не оборачивался, будто не мог, будто шея не гнулась. Лена потянулась вперёд, хотела разглядеть его лицо.
— Сиди! — рявкнул он, не поворачивая головы.
Лена плюхнулась назад. За окном мелькали поля, перелески, покосившиеся деревенские избы. Они обогнали двух велосипедистов — мужика и парнишку. Те удивлённо уставились на Лену. Настроение сразу поднялось. Она впервые ехала в другой город, к бабушке и деду, которых никогда не видела.
— Долго ещё ехать? — спросила Лена.
— Нет, — ответила мать с переднего сиденья.
— А почему мы раньше не навещали их?
Мать пробормотала что-то невнятное.
— А там речка есть?
— Всё есть. Хватит болтать. Приедем — увидишь, — голос матери дрогнул от раздражения.
Лена замолчала. С тех пор, как ушёл отец, мать вспыхивала, как спичка. Собрал вещи — и ушёл.
*Скорее бы приехать*, — думала Лена. — *Наверное, отпуск. Мама столько вещей взяла — даже мои игрушки. И школьный рюкзак. Зачем рюкзак в отпуске?* Вопросов было много, но спрашивать она не решалась.
Прислонившись к сиденью, Лена затянула песенку.
— Хватит ныть! — мать резко обернулась. — Сама тошно слушать!
Лена надулась.
И вот они въехали в город. Машина остановилась у двухэтажного кирпичного дома.
— Приехали. Добро пожаловать домой, — сказала мать без радости.
Дом был серый, обшарпанный. Ни детской площадки, ни качелей — только две ржавые скамейки у подъездов.
Водитель выгрузил их вещи и пристально смотрел на дом. Мать велела ему подождать, взяла чемодан и пошла к подъезду. Лена засеменила следом. Дверь оказалась старой, деревянной, облезлой.
— Открой, — бросила мать.
Лена толкнула скрипучую дверь. Они поднялись на второй этаж. Мать поставила чемодан, чтобы позвонить, но дверь вдруг распахнулась сама. На пороге стояла высокая женщина — строгая, молчаливая.
Мать шагнула внутрь. Лена вжалась в её бок.
— Чего стоишь? Заходи, — недобро сказала женщина.
Лена не двигалась. Из комнаты вышел седой мужчина.
— Это твой дед Фёдор, — прошептала мать. — Вещи вот, игрушки, обувь…
— Разберёмся, — холодно ответила женщина. — Чай будешь?
— Нет, такси ждёт.
И тут Лена поняла. Мать оставит её здесь.
— Мама! Не уезжай! Возьми меня! — она вцепилась в неё.
— Ты ей не сказала?! — взорвалась женщина.
Мать молча отрывала её пальцы.
— Я за тобой приеду! Поживи здесь! — она дёрнулась, оттолкнула Лену.
Женщина схватила Лену за плечи.
— Уходи! — крикнула она, и мать выскользнула за дверь.
— Мама! — завизжала Лена, но та уже ушла.
— Лена, — раздался спокойный голос деда.
Он стоял перед ней, высокий, статный. В его глазах светилась доброта.
— Пойдём, — сказал он, взял её за руку и повёл в комнату.
Старая мебель, пианино у стены. Тишина, слышно, как тикают часы. Потом они ели блины — вкуснее Лена не пробовала никогда. Вечером она играла у подъезда с двумя девочками.
— Ты тут останешься? — спросила одна.
— Нет, мама скоро за мной приедет, — уверенно ответила Лена. Но глаза её предательски затуманились.
Прошёл сентябрь, октябрь… Мать не приехала.
Лена привыкла. Бабушка с дедом не кричали, не ругались. Раньше родители только и делали, что орали. Потом отец ушёл. Мать исчезала по вечерам. Лена стояла у окна, вглядываясь в темноту, пока не появлялось такси. Тогда она прыгала в кровать, закрывала глаза и радовалась: *Мама вернулась!*
Потом перестала ждать.
Однажды бабушка сказала:
— Она теперь новую жизнь строит.
Лена росла счастливой. В восьмом классе бабушка заболела и умерла. Впервые Лена видела, как плачет мужчина.
Они остались с дедом вдвоём.
После школы Лена поступила в училище. Уехать не могла — не бросит же деда.
Однажды он подвёл её к картине.
— Это твоё приданое.
— Эта? — Лена удивилась. Картина была странная — мазня какая-то.
— Нет. Под ней икона. Настоящая, намоленная. Стоит больших денег. Если что — продашь. Только не кому попало.
Он сунул ей листок с адресом.
— Никому не говори.
Лена кивнула, не понимая. Потом забыла.
На втором курсе внезапно пришла мать. Лена узнала её сразу, хотя та стала старой, с провалившимся ртом.
— Впустишь? — мать раздражённо кашлянула.
— Явилась? — за спиной Лены раздался голос деда. — Очередной кавалер выгнал?
— А где мама? — спросила та, опуская потрёпанную сумку.
— Умерла. Пять лет назад.
Мать обняла Лену. Та стояла, как деревянная.
Дед заволновался, скрутило сердце. Его увезли в больницу.
— Ты не смотри на меня так, — за чаем сказала мать. — Я тогда влюбилась. Уехали на Север. Хотела забрать тебя, но…
Она оскалилась — половины зубов не было.
— Муж бил. Как умер — я приехала.
Лена сжала кулаки.
На следующий день деду стало хуже. Мать тем временем исчезла.
И картина тоже.
Дед заволновался.
— Она украла! — он схватился за сердце. — Продаст за гроши…
Он сдал. Угасал. Звал Лену Валентиной — именем бабушки.
И умер тихо, во сне.
Лена окончила училище, вышла замуж, уехала в Москву. Родила дочь — Валюшку.
ОднаждыИ когда через много лет Лена снова проходила мимо того самого подземного перехода, она вдруг осознала, что простила — не мать, а себя — за все эти годы бесполезного ожидания, и впервые за долгое время вздохнула свободно.
