«Я не выношу свою свекровь. Потому что она — лицемерка»
Меня зовут Светлана, мне 33 года. Четыре года я замужем, но будто ношу камень на сердце — каждый наш день окутан тенью одного человека. Моей свекрови. Её имя — Людмила Сергеевна. И я до сих пор не могу понять, как можно так искусно носить две маски: при встрече — сладкая улыбка, а за спиной — ядовитые шёпоты.
В лицо она восхищается: «Какая ты хозяйка, Светочка! И борщ удался, и фигура — как у студентки!». А потом… Потом от тёти Кати, соседки с пятого этажа, я узнаю, что она шепчет родне: «Не пара она моему Витеньке! Детей не рожает нарочно, квартиру его облюбовала, из разведёнок-то таких только деньги вытягивать!».
А всё из-за моего прошлого. Да, я была замужем. В 19 лет расписалась с одноклассником — родители настояли, мол, «так принято». Свадьба, фата, крики «Горько!». А через полгода — ссоры, хлопанье дверьми, развод. Юношеская глупость. Для меня тот брак — как старый анекдот: вспомнишь — усмехнёшься, и забудешь.
Но для Людмилы Сергеевны я — «порченая», «не первой свежести». Перед свадьбой она сыну нашёптывала: «Витя, опомнись! Девка с прицепом — не ровня тебе. Найди себе, как у людей — невинную, из приличной семьи!».
Но Виктор — не подкаблучник. Женился. А я, дура, думала — свекровь смягчится. Ошиблась.
Формально — любезность. На Новый год звонит, пироги приносит — с салом, с луком, с майонезом. Я вежливо отказываюсь:
— Спасибо, Людмила Сергеевна, но Вите нельзя — желудок болит. Врач диету прописал.
А она вздыхает:
— Да как же так! Мой Витенька раньше за обе щёки уплетал!
«Уплетал» — поэтому к тридцати годам гастрит и изжога. Я варю ему овсянку, травяные чаи, а она тащит солёные грибы из погреба. Потом плачется: «Сынок совсем забыл старую мать!».
Недавно сорвалась. Не выдержала:
— Хватит! Вам лет-то сколько, а ведёте себя как девчонка из подворотни! Я вас уважаю как мать мужа. Но терпеть сплетни за спиной не стану!
Она замолчала на месяц. Потом снова зазвонил телефон: «Светочка, ты «Великую» смотришь? А вот у Марьи Ивановны племянница…». Я кладу трубку. Виктор знает. Молчит. Любит меня, но и мать не бросит. Я не требую.
Прошу лишь одного — не лезть в мою жизнь. Не прикидываться доброй феей. Хочешь враждовать — врагай открыто. Не хочешь — оставь в покое.
Я не святая. Но и не позволю топтать своё достоинство. Скажите — разве это слишком? Разве нельзя просто жить, не играя в эти грязные игры?
