Отец Тани был старше мамы на двадцать лет. Одевался он консервативно, даже несколько старомодно — всегда в брюки, рубашку и пиджак. Никаких джинсов или свитеров. Он сильно отличался от отцов её подружек. Таня его боготворила. Когда он возвращался с работы, она бросалась ему навстречу, папа подхватывал её на руки и заглядывал в глаза:
— Ну как день прошёл у моей царевны?
Таня обожала, когда он так её называл. Она прижималась к нему, вдыхая тот особенный, самый лучший запах на свете — смесь одеколона, табака и ещё чего-то неуловимого, что могло быть только у папы.
— А я разве не царевна? — шутливо обижалась мама, поджимая губы и явно ожидая комплиментов. Отец одной рукой держал Таню, другой обнимал маму, целовал в щёку и говорил:
— Вы обе — мои любимые царевны.
Таня с удовольствием участвовала в их ежедневном ритуале.
Но с годами игра сама собой прекратилась. Таня всё так же встречала отца, только уже не визжала от радости, а сдержанно говорила:
— Привет, пап.
— Привет, — отвечал он, вешая пальто на вешалку и почему-то не глядя на неё.
Она сама не хотела, чтобы он подбрасывал её, как маленькую, но почему он больше не заглядывает в глаза? Почему не называет её царевной?
— Ты опять задержался на работе? — спросила Таня.
— Да. Начальство — оно такое.
— Какое такое?
— Ну я же не просто мастер по ремонту, а руководитель цеха. — Он проводил рукой по волосам и проходил мимо в комнату. Таня чувствовала ложь. Какие там задержки? Ладно, если бы он ремонтировал дорогую аппаратуру, но его цех чинил пылесосы да утюги. Клиенты не торопились переплачивать за срочность. А в последнее время отец задерживался всё чаще, да и домой возвращался без цветов. Выходные он тоже всё чаще проводил «на работе», возвращался молчаливым. Во всём этом Таня чуяла обман.
В тот день он снова задержался.
— Привет. Как учёба? Мама дома?
Отец задавал вопросы, но смотрел куда-то мимо неё. Таня понимала — это просто формальность, он не ждёт ответа. Она и не отвечала. Говорят, у девочек интуиция развита не хуже, чем у женщин. И этой интуицией Таня чувствовала: что-то не так. Не просто же у мамы глаза красные последние недели. Родители не ругались при ней, но и не шутили, разговаривали через силу.
Да и запах от отца теперь был другой, именно в те дни, когда он «задерживался». Он выглядел виноватым. В квартире висело напряжение. Однажды Таня спросила у мамы:
— Между людьми бывают трудные времена. Но если они любят друг друга, это проходит, — нехотя ответила мама.
— А если не любят?
— Тогда расходятся. Пытаются быть счастливыми с другими. Но не всегда получается.
— А вы с папой всё ещё любите друг друга?
— Ты задаёшь слишком сложные вопросы, — раздражённо сказала мама. Таня замолчала и закрылась в комнате.
Значит, родители устали друг от друга? Но при чём тут она? Её разлюбили тоже? Они разведутся? Столько вопросов, а ответов нет.
Этим летом семья так и не поехала на море. Отец «работал», а мама с Таней уехали к бабушке в деревню. Отец не приехал даже в выходные. Таня подслушала, как бабушка ругала маму:
— Семья и так на волоске, а ты ему полную свободу дала. Ладно он дурак, но ты-то чего?
— Мам, не терзай меня. Привязывать его силком? Пусть будет, как будет. — устало ответила мама.
— Дура. Таких мужиков не бросают. Ради Тани могла бы потерпеть.
— Ба, вы о чём? Папа нас бросает? — Таня не выдержала и ворвалась на кухню.
— Подслушиваешь? Не твоё дело. Мы сериал обсуждаем, — отмахнулась бабушка.
— Да какой сериал?! Я что, маленькая?
— Иди отсюда, не мешай.
Отец всё же приехал через две недели. Таня обрадовалась, мама принарядилась. Но между родителями всё равно било током. Мама спрашивала о пустяках, отец отвечал односложно. С каждым днём атмосфера накалялась.
Таня обожала декабрь. Сначала её день рождения, потом Новый год — лучшее время года.
После школы они с подругами пошли в кино на комедию. Выходили из кинотеатра возбуждённые, перебивая друг друга смешными цитатами. Таня училась в девятом классе.
На улице падал снег, площадь уже украсили гирляндами.
— Так домой не хочется. Мороженое купим? — предложила Оля.
— Тебе бы только мороженое! Простынешь, а твой Дима на ёлке будет с Светкой целоваться, — засмеялись подруги.
В этот момент Таня увидела отца. Хотела окликнуть, но заметила рядом с ним девочку — лет её возраста.
— Спрячь меня, — прошептала она, вставая за Олю.
Отец с девочкой прошли мимо, не увидев её.
— Это же твой папа! — зашептала Катя. — А это кто с ним?
Таня смотрела им вслед, потом резко попрощалась и пошла следом. Может, ошиблась? Нет, это его пальто. Вдруг он наклонился к девочке — профиль узнаваем. Отец. Они тоже были в кино? Кто она? Мама знает?
Они сели в автобус. Таня не успела. Шла домой, разрываясь между вопросами и дурными предчувствиями.
Но спросить не успела. К вечеру поднялась температура. Когда выздоровела, отец уже ушёл. Мама отказалась объяснять, сказала — потом.
Тогда Таня пошла к отцу на работу. Ждала у проходной.
— Здравствуй, пап.
— Таня? Ты как здесь? Мама в порядке? — Он выглядел растерянным.
— С ней всё хорошо. Я к тебе.
Отец изменился — поседел, осунулся, пальто висело мешком. Но глаза загорелись при виде неё.
— Хочешь, в кафе зайдём?
Они сели у окна. Он заказал её любимый торт.
— Как учёба? Ты так выросла…
— Если я выросла, ответь мне: почему ты ушёл? У тебя другая?
Отец опустил глаза.
— Мама попросила уйти. Понимаешь… до неё у меня была девушка. Когда я встретил твою маму, забыл о той. Но та девушка не сказала, что беременна. А потом она разыскала меня. Умирала. Просила позаОна оставила мне дочь, — тихо сказал отец, и в его глазах стояла такая боль, что Таня внезапно поняла — иногда взрослые просто не знают, как поступить правильно.
