Десятого мая заглянул к тете Гале за отверткой, а попал прямиком на спектакль жизни. Ольга стояла в спальне в подвенечном платье – белом, как первый снег, будто сошедшем со страниц сказки. Тетя Ира, мамина подруга, ахала у порога:
«Оленька, гостьи стекаются! Автобус подъехал!»
«Готова», – солгала Ольга, поправляя фату. Голос дрожал. «Тетя Ир, отменим? Чувствую, беда выйдет…»
«Что ты, родная?! – всплеснула та руками. – Галина Петровна столько вбухала! И гостьи съехались, стол ломится. Антошка твой…» Тетя покачала головой. «Сам напросился. Нечего было накануне сматываться!»
Вошла Галина Петровна. Глаза припухли, но, глядя вперед, она резала воздух:
«Басни прекрати! Не дам этому балбесу праздник испортить!органим гулянье, пусть весь Ярославль узрит, какова моя дочь!»
«Мамуль, да это ж курьез! Свадьба-то без жениха! Люди что подумают?»
«А что? – поправила она серьги Ольге. – Скажут: Галина Петровна – голова! Не распустила нюни, а явила свету: дочь ее – бриллиант чистейшей воды! Вот что скажут!»
Ольга вздохнула. Мать завелась – тут уж не переспоришь. Завелась еще вчера вечерком, когда Антон нагрянул с заявкой: мол, не готов к очагу семейному.
«Мам, позор-то какой!» – попыталась Ольга.
«Позор – это ждать у моря погоды от тряпки! – отрезала Галина Петровна. – А мы покажем, что и соло можем петь!» Развернулась к двери. «Разговоры кончены. Пошли!»
В зале набилось полсотни народу. Родня, соседи, мамины коллеги. Шушукались, бросали жалостливые взгляды. Ольга ощущала себя в театре гротеска.
«Олечка, краса-то какая!» – подскочила двоюродная сестра Нина. – А… ну ты поняла… как дела?»
«Как перед Богом», – сухо отозвалась Ольга.
Галина Петровна встала на приступочку для музыкантов, стукнула ложкой о край граненого стакана.
«Дорогие! – огласила она зал. – Нынче день особый. Доча моя Ольга под венец ведет… новую дорогу! Свободу от пустоцветов! Право на счастье!»
Повисла тишина. Кто-то сдавленно прокашлялся.
«Галка, ты рехнулась?» – прошипела сестра мамы, тетка Клава.
«Наоборот, впервые мозги прояснились! – парировала Галина Петровна. – Ольга, иди сюда!»
Та нехотя подошла. Мать обняла за плечи.
«Вот она, кровь с молоком! Умница, золотые руки, мастер на все пальцы! А тот… Антонка… не ровня ей! Чтоб знали все – не плачем, а гуляем!»
«Мама, перестань!» – прошептала Ольга сквозь зубы.
«Ни за что! – подняла стакан мать. – За дочь! За то, что вовремя прозрела, с кем путь-дорожку делить!»
Гости нерешительно подняли стаканы. Кто-то бубнил: «За Ольгу», кто-то пил молча.
«А теперь – к столу! – скомандовала мать. – Гулять так гулять!»
Ольга села во главе стола. Рядом – пустой стул, перевитый лентами. Место жениха. Зрелище унылое.
«А не убрать ли стул?» – предложила тетя Ира.
«Боже упаси! – отрезала Галина Петровна. – Чтоб все видели, кто тут лишний! И выводы делали!»
Подали салаты. Ели молча, обмениваясь пустыми фразами. Воздух натянулся струной.
«Что ж вы киснете? – встала мать. – Ольга, поведай, как с Антоном разругались!»
«Мама, не надо!» – взмолилась та.
«Надо!» – настаивала Галина Петровна. – Правда у всех одна!»
Ольга окинула взглядом полный зал – любопытные, сочувствующие лица. И вдруг – перелом.
«Ладно. – Она поднялась. – Раскажу. Антон вчера звонил: передумал. Мол, ответственность не потянуть, пожить для себя охота. А мы вместе три года! Три года ждала кольца, семьи хотела!»
Воцарилась гробовая тишина.
«А знаете что? – голос окреп от злости. – Мать права! Довольно ждать, покуда кавалеры осчастливят! Я
Она сняла запотевшее от слёз платье с мыслью, что этот вечер, полный горечи и нелепости, подарил ей неожиданную свободу и новый взгляд на себя – теперь с легким сердцем она ждала не принца, а просто завтрашнего дня.
