Гости нагрянули нежданно, Марфа поморщилась – сыну, конечно, рада, но вот эта мушка, что вокруг Ваньки вьётся, а он… телёнок несмышлёный, уши развесил, тьфу.
— Мам, привет, мы с Катькой заглянули.
— Вижу уж, — обняв сына и кривя губы, буркнула Марфа.
— Мам… у нас новость хорошая.
— Какая такая?
— Заявление подали, та-дааам!
— Ох, да зачем так рано?
— Как это рано? Мам, ты чего? Уже год вместе, решили пожениться.
— Ну подали так подали, располагайтесь, мне некогда, сбегаю в магазин, куплю чего.
Марфе надо было побыть одной, выпустить пар. Как же так вышло, что её Ванюшка, её зайчонок, вырос, укатил в Москву, живёт там своей жизнью, работает, а теперь вот женится…
— Мам, да ладно тебе в магазин, мы всё привезли, продуктов полно.
Марфа села, бессильно опустив руки. Хотелось заплакать, забиться в кровать, как в детстве, свернуться калачиком и реветь.
Эта мушка – так Марфа зовёт невесту сына – ну просто бельмо на глазу! Шустрая какая-то, шумит, мельтешит. Ему бы Ване тихую, скромную, местную.
Вон Надюха Соколова – девица что надо! Спокойная, хозяйственная, на бухгалтера выучилась, в библиотеку ходит, в школе за одной партой сидели – ну чем не пара-то? Пусть бы в городе жили, да к себе приезжали, внуков привозили. Соколовы – люди правильные, домовитые, с такими породниться – честь. А он что удумал? Какую-то городскую вертушку отыскал и с ней путается, словно с коробом расписным. Одурманила парня, мушка эта.
Молодые разложили продукты – хоть куды! Колбасы, ветчины, сыры, фрукты всякие – ой, надо в холодильник убрать, для праздника припасём. Надо бы на завтра что приготовить, соседей созвать, родню. Хоть, может, свадьбы и не будет, а уж встретить гостей – положено. Где этот Федька опять пропадает? Обед прошёл, в тракторной столовой, что ли, набил брюхо? Ладно, побегу готовить.
— Мам, мы на речку сбегаем.
— Бегите, не держу…
На речку ей захотелось, вертихвостка! Кабы без неё приехал, так и в огороде бы поковырялся, отцу помог, а с этой принцессой – на речку им приспичило…
Крутилась Марфа весь день, как белка в колесе: гостей позвала, стол накрыла. Умаялась, прилегла на минутку, только закрыла глаза – а тут батюшки мои, что за дела такие?
— Это вы что творите? А?!
— Мам, мы ужин собираем, хотели помочь.
— Ужин? Да на какого чёрта праздничную посуду достали? Вон миски в буфете, ложки, стаканы! Федя, а ты чего молчишь?
— А мне что? Правильно ребята делают – чего ей пылиться?
— Да вы с ума посходили?! Ой, мать-перемать! И салатники, и рюмки хрустальные! Что за безобразие?!
— Мам, да какое безобразие? Мы стол накрываем, праздничный ужин делаем, а ты из-за посуды ревёшь?
Марфа махнула рукой и вышла в комнату, краем глаза заметив, как мушка та режет привезённые деликатесы. Вот и приберегла для праздника… С тоской подумала Марфа и, вздохнув, побрела в спальню.
— Мам, переодевайся, иди к столу, — позвал сын.
Выходит – батюшки светы! И скатерть новую постелили, и фужеры достали… Годы фарфор берегла, дрожала над ним, а они – разом вытащили!
А Федя-то, Федя… Нарядился, рубаху новую надел, которую всего три раза носил, брюки праздничные – совсем рехнулся?
— Марфушка, ну ё-моё, давай переодевайся, праздник же, сын с невесткой приехали!
— С… какой невесткой?! — прошипела Марфа.
— Мам, ну что ты? — сын взял её за руки, но она дёрнулась, заверещала, что это её дом и порядки она тут устанавливает. Орала про посуду, которую взяли без спросу, про продукты, что дети привезли, а она хотела их придержать…
— Так! — Федя кулаком по столу. — Ты чего разошлась, мать? Где у меня твой праздник сидит, а?! — ткнул себя в грудь. — Видишь, нет?!
Да что за дела?! Живём, как оборванцы! Едим из кривых мисок, пьём из кружек допотопных, а сервиз – три штуки! – пылится. Это наш дом, Марфа! Не твой! И Ванька тоже здесь хозяин, поняла?!
Давай, сынок, ковёр развернём – сколько лежал свёрнутым, моль его уже сожрала. А ты марш переодеваться! Шкаф ломится от вещей, а ты, как чумичка, ходишь!
Стоит Марфа, глазами хлопает… Потом вдруг пошла – и надела лучший свой сарафан, и серёжки золотые, и туфли, и чулки.
Заглянула тётка Аграфена, бабка Фёкласьевна: — Чё за маскарад? Марфа, как купчиха разодета!
— Тьфу на тебя, крестная! Садись, Ванька с… — чуть не ляпнула «с мушкой», но вовремя спохватилась, — с невестой.
— Марфуха, — старуха прищурилась, — точно никто не помер? Мать твоя сегодня только раз приходила…
— Да ну тебя, тётя! Наливай, ешь! Это дети привезли, сервелат.
— Ишь ты… А я и не нарядная, я так, по-простому.
— Завтра нарядная придёшь, — сказал Федя. — Завтра праздник.
— Завтра? А сегодня-то чё?
— Да так, ужинаем, тётя Фёкла.
— Ужинают… баре.
Посидев немного, старуха рванула по селу сплетничать: Федя с Марфой спятили! Из хрусталя пьют, фарфор достали!
Назавтра весь вечер дом был полон гостей – все пришли посмотреть на смельчаков, что посмели сервизы достать!
— Эх, самогонка-то из хрусталя – совсем другое дело, а, Любка? — кум Пантелей тыкал жену в бок.
— Я те дам, попробуй только!
— Да ладно, тёща, мы ещё как попробуем, правда, Люба?
Ох, и пошла же по деревне революция! Бабы сундуки трясти начали, перины доставать, ковры стелить.
А потом, глядя на их разгулявшуюся радость, Марфа вдруг поняла – этот самый «особый случай» уже наступил, и он называется жизнь.
