27 марта
Сегодня в доме было наводнение от родни. Я так и не зря суетилась, готовя ужин, пока Виктор ворчал на всю кухню. Кажется, даже стены дома затаили дыханье, чтобы посмотреть, как мы, наконец, раскроем старые раны.
— Да ты что, в голову не лезет?! — Виктор стучал ногою по полу, как маленький ребенок на диване. — Мы не можем их приглашать.
— Почему? Это мой брат, Виктор. – Я сжала кулаки под зеленым интерьерным столом, жалея, что, кажется, водка с дешевым вином уже начала свою работу. – Валерка вернулся из Москвы. Ему нужно это небольшое общение.
— Вот именно! Он уехал пятнадцать лет, когда бабушка умерла, и не простил, что мы виноваты. Вдруг теперь вознамерились вернуть памятник?
— Не веришь мне, съедь хоть мои картофельки. Которые ты, кажется, забыл, как делают из земли, вместо учебников.
Полчаса спустя к двери приползла Катя с Олегом и Полинкой. Я чуть ли не на коленях впустила их, хотя ссора с ней всё ещё отдавалась в груди как камень. Кто знает, что она принесла: свадьбу, беременность или ещё что из её розовых снов.
Виктор же всё ещё ворчал о театре и обещал детям, которых не знает. Но, видимо, злость улеглась, ведь Николай пришёл, как гость кометы, — племянник соседки, который сначала служил в армии, а теперь стал моим соседским барином.
Дети в доме наперебой кричали, кто кому чем обязан. Катюша рассказывала, как она стала администраторшей, и я вновь подумала, что жизнь настолько странная, что из учителя может выйти барменка, а из барменки — уже жена.
Олег, между прочим, оказался инженером, и как-то всё стало понятным. Откуда у него глаза уверенные, руки твёрдые, будто он не управлял салатниками, а только огромными машинами.
А Валерка… Он просто стоял посреди всего этого, как живая призрак. Его сын Гришик смотрел на родню, как на фильм, где все говорят на языке тайны. Мы кормили его борщом, и он, кажется, впервые улыбнулся, чавкая морковку.
— Что будем делать, Анютушка? — спросил Николай, когда Полинка начала собирать грязные тарелки. — Можно заведение открыть. По-настоящему. С родной едой.
— Значит, зовите на работу, — ответила я, не зная, как всё это будет. — Учительница русской словесности, может, и для меню что-то придумает.
Виктор посмотрел на меня и заулыбался, как после чая на танцовочном вечере. Он наконец извинился за театр.
— Ну, кто же знал, что к нам sẽ ворвётся целая семья?
— Может, и счастье к нам явилось, — пожала я плечами. — С тех пор и верим.
Сегодня была непреднамеренная встреча. Но, может, счастье и есть вроде утреннего чая — не кипятится, не парится, а просто ищёт, к кому прилипнуть.
