— Ну что, Леночка, подумали? Вчера видела «Ладу Весту»! Белую, с кожей. Красотища. Всего-то шестьсот тысяч, — голос Галины Петровны звучал натянуто-лёгким, но за этим скрывался расчётливый нажим.
— Мам… — Анастасия вздохнула и прикрыла ноутбук. — Мы же уже обсуждали. Ипотека, Даша болеет постоянно. Где я тебе такие деньги возьму? Выбери что-то подешевле.
Из комнаты доносился детский смех. Александр возился с Дашей: та упрямилась, отказываясь надевать колготки. Без четверти восемь. Через десять минут Анастасии надо на работу. И вот эта история с машиной всплыла опять не вовремя.
— Возьмите кредит, — спокойно предложила Галина, пододвигая вазочку с пряниками. — Вы молодые, зарплаты стабильные. Я не на ветер прошу, а на полезную вещь.
Анастасия резко повернулась к матери, сжимая кулаки.
— А чем отдавать, мама? Воздухом? Ты меня вообще слушаешь? У нас ипотека!
Галина фыркнула, скрестила руки и отвернулась к окну.
— Ага. У родителей Саши машина есть, а я, значит, как последняя нищая.
Тут Анастасию будто током ударило.
— У родителей Саши машина, потому что они её сами купили! Накопили, продали старую. Ни у кого не выклянчивали. А ты только права получила — и сразу «Ладу» за шестьсот?
— А почему, по-твоему, я только сейчас права получила?! — вспыхнула Галина. — Потому что тебя растила, каждую копейку на тебя тратила, на твой вклад копала! А теперь, когда можно и для себя что-то, мне от ворот поворот?!
Анастасия взглянула на мужа. Тот застёгивал Даше сандалии, устало морщась. Как всегда, не вмешивался. Надеялся, что они разберутся сами. Но по его сжатым губам было ясно — терпение на исходе.
— Мам, ты же сама боялась за руль садиться! Мы тебе не отказываем. Но у нас не золотые запасы, — в голосе Анастасии злость сменилась усталостью. — Мы и так помогаем: коммуналка, лекарства, подарки…
Галина схватилась за сердце с такой театральностью, будто только сейчас вспомнила о своём давлении.
— Вот как! Значит, теперь каждый рублём будешь тыкать?
Анастасия шумно выдохнула, будто выпуская пар. Во рту пересохло, ладони стали влажными. Они уже говорили о машине, но сегодня — особенно жёстко. Недосып, больничные с Дашей, работа, долги по квартплате — всё сплелось в один клубок.
И тут Галина добила:
— А если я с Дашей сидеть буду? Когда она болеет. Ты спокойно работать сможешь, больше зарабатывать. Тогда и кредит потянем.
Анастасия на секунду оцепенела.
— Стоп. То есть с внучкой сидеть ты согласна только за машину? А просто так — здоровье не позволяло? Увидела «Ладу» — и давление как рукой сняло?
— Не передёргивай, — буркнула мать. — Я компромисс ищу. Чтобы всем хорошо было.
— Компромисс — это когда обе стороны уступают. А ты торгуешься.
Галина резко развернулась и направилась к выходу.
— Ладно. Всё понятно. Живите без меня. И не звоните, когда бабушка понадобится.
Анастасия не побежала за ней. Просто села у окна, закрыв глаза. Внутри всё клокотало.
Александр подошёл, положил руку на её плечо.
— Ты права, — тихо сказал он. — Жаль, что так вышло.
В квартире повисла тишина. Даже Даша перестала хныкать, лишь испуганно смотрела на дверь.
— Бабушка ушла навсегда? Мы больше к ней не пойдём?
Анастасия не знала. В груди клубилось: усталость, злость, детская обида. Сколько раз они помогали матери просто так. А теперь — отказ быть бабушкой, пока не купят машину…
Прошло два месяца. Вроде наладилось. Точнее, застыло. Даша — в сад, Анастасия — на работу, Саша — на подработках. О Галине вслух не говорили, но её следы были везде: в мягких игрушках, носках, рецепте пирога.
И Даша скучала. Сначала молча. Потом — с вопросами.
— Мам, бабушка уехала?
— Нет, просто… занята.
— Раньше звонила, когда я кашляла. А теперь — нет. Она меня разлюбила?
Анастасия пыталась отшучиваться, но голос предательски дрожал. А в глазах Даши росла тревога.
Однажды вечером всё обострилось. Даша сидела с планшетом, Анастасия мыла посуду. Обычный день: Саша задерживается, суп на плите, в почтовом ящике — долги.
— Можно позвонить бабушке? — вдруг спросила Даша.
Анастасия вздохнула, но кивнула. Может, мать наконец ответит. Может, увидит номер внучки…
В трубке — гудки, затем автоответчик. Даша набрала ещё раз. И ещё. После четвёртого звонка она разрыдалась. Не капризно — горько, будто осознав, что её бросили.
Анастасия обняла её, сжав зубы.
— Зайка, бабушка, наверное, спит…
— Нет! — всхлипнула Даша. — Она меня не любит! Потому что мы не купили машину!
У Анастасии потемнело в глазах. Будто нож в сердце. Она крепче прижала дочь, бормоча что-то неубедительное.
Это было дно. Злиться на взрослых — одно. Но мстить ребёнку?
Позже, когда Даша уснула, Анастасия сидела на кухне с бокалом вина. Зашла соседка Ольга.
— Что, как в воду опущенная?
— Мама опять… Даша плакала. Звонила — трубку не взяла.
Ольга вздохнула.
— У стариков иногда обиды вместо мудрости. Чувствуют, что им все должны.
— Но с внучкой-то…
— Ей одиноко. Ты была смыслом жизни, потом — Даша. А теперь — телевизор да мысли о «предательстве». Может, первой позвонишь?
Анастасия промолчала.
— Ты не обязана. Но она не придёт. Гордая.
После ухода Ольги внутри осталась каша из злости, жалости и понимания. Но идти на поклон Анастасия не хотела.
Прошёл месяц. Холодная суббота. Даша рвалась гулять. Они вышли во двор, где почти никого не было.
Анастасия села на лавочку, а Даша побежала к горке. В голове — назойливый детский голос: «А бабушА потом Даша вдруг замерла, широко раскрыв глаза, и крикнула: «Бабушка!» — и Анастасия, обернувшись, увидела мать, стоявшую у подъезда с нерешительным выражением на лице, будто та сама не знала, как оказалась здесь.
