Выбор, который я не хотела делать: между мужем и внуками
Я, Вера Николаевна, прожила с мужем сорок лет. Наша семья была крепкой, как дубовый стол: он — уважаемый в городе человек, руководил стройкой, я — преподавала математику в училище, держала дом в порядке, растила сына. Жили достойно, трудности не пугали. Казалось, ничто нас не сломает. Но сломало.
Наш сын Дмитрий вырос вылитым отцом — упрямый, гордый, с характером. Не пил, не шлялся, поступил на бюджет, окончил институт с красным дипломом, устроился программистом. Мы им гордились, видели в нём продолжение нашей семьи. Дмитрий был женат, но брак развалился через год — жена изменила. Муж, Игорь Сергеевич, воспринял это как личное оскорбление.
Потом Дима встретил новую женщину. Сначала обрадовались, но радость оказалась недолгой — её звали Аней, и она была замужем. Красивая, умная, из хорошей семьи. Но для Игоря — падшая. Он наотрез отказался её принимать.
— Скажи мне, Димка, как ты можешь быть с ней? — спросил муж однажды за ужином. — Она своего бросила. Уверен, тебя не бросит?
— Пап, я её люблю. Это мой выбор.
— Тогда считай, что у тебя нет отца.
Эти слова стали приговором. Дмитрий ушёл той же ночью. А утром Игорь заблокировал его карту, отозвал оплату за учёбу, позвонил начальнику и потребовал не давать сыну отпуск — якобы из-за «семейных обстоятельств».
Я уговаривала мужа: «Игорь, он же наш сын». Но он был непреклонен:
— Кто предал раз, предаст снова. Не хочу знать ни его, ни эту… гулящую.
Дмитрий снял однокомнатную на окраине Нижнего Новгорода, устроился на вторую работу, чтобы платить за квартиру. Аня развелась и переехала к нему. Вскоре они расписались, но к нам не приходили. Пять лет я не слышала его голоса, не знала, как он живёт. А сердце ныло. Особенно когда случайно узнала, что у них родилась дочь — моя внучка.
Я снова уговаривала мужа: «Игорь, ну прости его». Но он лишь сжал губы:
— Захочешь с ним общаться — уходи. В моём доме предательство не прощают.
Я думала, он остынет. Но нет. Тогда я решилась. Знакомая из аптеки подсказала адрес Димы. Купила игрушек, собрала продукты, испекла пирог и поехала.
Он открыл не сразу. Стоял, смотрел. Потом обнял. Без слов. Аня вышла из кухни, вся в муке, улыбалась. Не держала зла. А девочка… с такими же серыми глазами, как у Игоря, кинулась ко мне на руки.
Сидели до вечера, пили чай, вспоминали. Я просила прощения за молчание. Они прощали. Поздно вернулась домой.
Кухня пуста. Спальня — тоже. Только на столе записка ровным почерком:
«Я предупреждал. Игорь».
Вот и всё. Чемоданы забраны. Телефон не отвечает. Муж ушёл. Навсегда.
Не знаю, что болит сильнее — разрыв с сыном или уход мужа. Я не изменяла, не лгала. Просто пошла к внукам. К своей крови. Но для Игоря этого хватило, чтобы перечеркнуть всю жизнь.
Теперь живу одна. Иногда Аня с внучкой заглядывают, зовут в гости. Дима стал мягче, чаще смеётся. У них всё хорошо. Я рада. Но внутри пустота. Потому что всё равно скучаю по Игорю. По его голосу, по его уверенности. Мы прожили вместе сорок лет. А разошлись из-за упрямства.
Не жалею, что выбрала детей. Но боль осталась. Не от сомнений, а оттого, что любовь проиграла не измене, не разлуке, а глупой гордости.
И если бы сейчас меня спросили, повторила бы я свой выбор — ответила бы:
— Да. Потому что если надо выбирать между гордыней и семьёй — я выбираю семью. Даже если останусь одна.
