— Да кому ты вообще сдалась, старая развалина? Ты всем только обуза. Ходишь тут, вечно чем-то недовольная. Будь моя воля, я бы тебя… Но приходится терпеть. Противно!
Марина едва не поперхнулась чаем. Только что она разговаривала с бабушкой, Галиной Петровной, по видеосвязи. Та ненадолго вышла.
— Подожди, родная, я скоро вернусь, — сказала она, поднялась с кресла, кряхтя, и вышла в коридор.
Телефон остался на столе. Камера работала, микрофон тоже. Марина в это время переключилась на экран ноутбука. И тут… Она услышала это. Голос из коридора.
Сначала она решила, что ослышалась. Но взгляд на телефон развеял сомнения. По звуку дверь открылась, кто-то вошёл. На экране мелькнули чужие руки, потом бок, потом лицо.
Катя. Жена брата. Да, это был её голос.
Женщина подошла к бабушкиной кровати, приподняла подушку, затем матрас, запустила руку под него.
— Сидит тут, чайки распивает… Чтоб ты поскорее сдохла, честное слово. Надоела. Никому не нужна, только воздух портишь и место занимаешь… — бормотала невестка.
Марина замерла. На секунду она даже забыла дышать.
Вскоре Катя ушла, так и не заметив камеру. Через пару минут вернулась бабушка. Она улыбнулась, но глаза остались грустными.
— Вот и я. Кстати, я ещё не спросила. Как у тебя на работе? Всё в порядке? — спросила бабушка, будто ничего не произошло.
Марина резко кивнула. Она ещё не могла осознать услышанное, хотя внутри всё кричало — беги и выгони эту наглую тварь. Немедленно.
Галина Петровна всегда казалась Марине человеком с железным характером. Не то чтобы она повышала голос. Просто в ней чувствовалась та самая учительская строгость, которая годами оттачивалась в школьных коридорах, в беседах с детьми и их родителями.
Сорок лет она преподавала литературу. Ученики её обожали: Галина умела сделать даже самый скучный классический роман интересным.
Когда умер дед, она не сломалась, но её гордая осанка сменилась сутулостью. Она стала реже выходить из дома, чаще болеть. Улыбалась реже, да и то без прежней искренности. Но внутренний стержень остался. Она считала, что возраст — не помеха радости, и находила удовольствие в мелочах.
Марина всегда чувствовала себя рядом с бабушкой в безопасности. С ней любые проблемы казались решаемыми. Когда-то Галина отдала внуку дачу, чтобы тот мог оплатить учёбу, а внучке — последние сбережения на первый взнос за квартиру.
Когда брат Марины, Женя, после свадьбы заговорил о дорогой аренде, бабушка сама предложила им переехать. Мол, трёхкомнатная, места хватит, да и за ней будет кому присмотреть. Вдруг давление подскочит или сахар упадёт?
— Мне и одной скучно. А молодым помощь лишней не будет, — говорила она с улыбкой.
С Жени взяли обещание присматривать за бабушкой, а Марина помогала продуктами, лекарствами и коммуналкой. Зарплата позволяла, а совесть не давала остаться в стороне. Иногда она давала наличные, иногда переводила на карту, а иногда, зная бабушкину привычку экономить, сама привозила еду. Мясо, рыбу, молочку, фрукты — всё, чтобы Галина Петровна питалась нормально.
— Это вопрос здоровья. Особенно при твоём диабете, — говорила Марина.
Бабушка благодарила, но избегала взгляда. Ей было неловко «обременять» близких.
Катя, жена Жени, с самого начала показалась Марине скользкой. Мягкие слова, слащавая вежливость, а в глазах — пустота. Взгляд, лишённый тепла и уважения. Но Марина не вмешивалась. Это не её отношения. Лишь изредка спрашивала бабушку:
— Всё нормально?
— Всё хорошо, дорогая, — успокаивала Галина. — Катя готовит, убирается. Молодая, конечно, но ничего. Опыт придёт.
Теперь Марина понимала: это была ложь. На людях Катя играла роль тихой овечки. Но стоило остаться наедине…
— Бабуль, я всё слышала… Что это было?
Бабушка на секунду застыла, будто не расслышала, потом опустила глаза.
— Да ничего, Мариш, — вздохнула Галина. — Катя просто устала. У них сложный период, Женя на вахте. Вот и срывается.
Марина прищурилась, рассматривая бабушку так, будто видела её впервые. Она замечала новые морщинки, понимая, что в глазах Галины больше нет былой силы. Осталось упрямство, осталась усталость. Но появилось кое-что новое. Страх.
— Срывается? Бабуль, ты слышала, что она сказала? Это не срыв. Это…
— Мариш… — перебила её Галина Петровна. — Я потерплю. Ну подумаешь, вспылила. Молодая, горячая. А я и правда старая. Мне много не надо.
— Бабуль. Хватит, — не выдержала Марина. — Или ты сейчас всё рассказываешь, или я сажусь в машину и еду к тебе. Выбирай.
Бабушка замолчала. Потом тяжело вздохнула, опустила плечи, поправила очки. Иллюзия рассыпалась. Перед Мариной сидела не та сильная, неунывающая женщина, а затравленная старушка.
— Я не хотела тебя грузить, — начала она. — Ты и так занята, у тебя свои заботы. Думала, само рассосётся…
История оказалась куда грязнее, чем Марина могла представить.
Молодые заселились к Галине с большими чемоданами и планами накопить на квартиру за полгода. Бабушка сначала радовалась. В доме стало оживлённо: по утрам слышались шаги, на кухне пахло едой. Были разговоры, пусть и немного натянутые. Катя первое время старалась: стряпала, подавала чай, пару раз даже водила бабушку в поликлинику.
Потом Женя уехал на вахту, и всё изменилось.
— Сначала она просто стала нервной, — рассказывала Галина. — Ну, я думала, из-за Жени. Потом начала забирать продукты. Говорила, что ты и так много покупаешь. Что ей нужнее, ребёнка же растить. А мне что? Мне и так хватит, даже похудеть не помешает.
Оказалось, Катя выпросила у бабушки денег в долг. Галина отдала то, что Марина давала ей на лекарства. На эти деньги Катя купила себе холодильник, поставила в комнату и повесила замок. Всё, что привозила Марина, оказывалось там.
ДеньОднажды вечером, когда они снова сидели за чаем, Галина Петровна вдруг рассмеялась — по-настоящему, звонко, как в старые времена, — и Марина поняла, что самое страшное уже позади.
