Незнакомец в графе «отец»: забирайте близнецов!

Ничего не ведаю, в графе «отец» — ваша фамилия, забирайте двойняшек!
Три года спустя как развелись — и вдруг стал отцом новорожденных близнецов. Сам виноват, развод оформлять надо было! Но вышло — счастье…
С Пульхерией прожили душа в душу лет десять. Две дочки-погодки росли, Капитолина и Агриппина. Вроде всё, как у людей: день — служба, вечера — семейные, только вот мама наша стала частенько исчезать. То к приятельнице заскочит, то в лавке очередь замаячит, то на работе аврал… Но люди проговорились: у Пульхерии кавалер завёлся.
Я, понятное дело, резину не тянул — вмазал ей претензию прямо. Она ж — в оборону, а лучшая оборона, знаем, наступление. Мол, ей внимания не хватает, женственность улетучилась, быт всё время заел, а девчонки-то… Оказалось, и дочки только меня любят! Попереругивались на славу, и объявила, что уходит к своему ухажёру. И ведь ушла, по-настоящему, девчонок при мне кинув.
Капитолина с Агриппиной сперва искали, куда мама подевалась, а потом сжились. Мне как раз по службе в иной город перевод — отдел новый возглавить. Согласился. Собрались с дочками скоренько, переезд — дело быстрое, и вот я с Пульхерией официально разойтись так и не успел.
На новом месте судьба свела с Акулиной. Она — моих же годов, тоже в одиночку двух дочек, Феклу и Феодосию, поднимала. Не долго думая, сняли дом вместе — зажили большой артелью. Дети — погодки, на весь дом вечный гомон: то девчонки хохочут, играя, то ссорятся, деля что-то. Прямо концерт! Мы с Акулиной радовались на них, а про себя мечтали о сынишке. Но — не судьба.
К тому злосчастному звонку прожили мы с Акулиной два года, уж и руки опустили родить парнишку… Ладно, не дано — девчат вырастим. Но вот, звонок.
Номер на телефоне — родной город.
— Никанор Прокофьевич?
— Я, слушаю.
— Печальную весть несу… Ваша супруга, Пульхерия Игнатьевна, к несчастью, из комы так и не пришла, нынче упокоилась… Приезжавте за детьми, завтра их выписывают. А насчёт дел по Пульхерии Игнатьевне завтра же обсудим.
— Да вы шутите? Я Пульхерию три года как не видел, и наши дочери – вот они, рядом!
— Ничего не ведаю, в графе «отец» — ваша фамилия, забирайте двойняшек!
Трубку бросили. Ошеломлённый, проверил номер роддома в сети — тот самый, городской.
На глазёнках у Акулины — вопросы, весь разговор слышала. Мигом собрались, девчонок к моим старикам свезли — и поехали разбираться с бывшей.
У роддома встретили подругу Пульхерии. Она и выложила всю подноготную: тот кавалер бабу мою бросил сразу, как та о ребёнке объявила. Беременность двойнями у Пульхерии — сплошная мука. А под конец и вовсе стряслось что-то серьёзное… Малышей спасли, а вот она впала в кому — и через несколько дней её не стало. Регистрировать двойняшек надо, мать — без сознания, вот и взяли данные из загса, где я числился её мужем. Автоматически стал отцом.
Подруга Пульхерии, всхлипывая, пообещала помочь и ушла. А Акулина рядом стояла и так руку мою жала, больно.
— Куля, чего? — удивился.
— Никашка, ведь заберем… малышей-то? Господи, правда? — Видно было — улыбку давит, лицо сияет.
— Кихан, детей? Близнецов?
— Ну да! Парочка же… Голубчик! А вдруг у нас своих мальцов не случится? А тут — сразу два… Готовые!
— Куля, ты о чем? Не щенков же в дом брать…
— Ника! Серьезно! Да наши девчонки с ума сойдут от радости! Твоим-то вовсе кровные братики… Ну, Никанор Прокофьич…
Короче говоря, не смог отказать. Забрали крошек. Пульхерию проводили, как подобает.
Девчонки пищали от восторга: «Братики! Мама Куля, а мы тебя с животиком не заметили!» Сейчас весь дом как улей гудит — радость да хлопоты. Двойняшки подрастают, семья большая, шумная. Жизнь круто повернула, но именно благодаря этой болевой точке обрёл сыновей. Урок? Браки надо расторгать по чину, но и слепой судьбе доверять не боймеся — порой она твой большой выигрыш.