В давние времена в одном из уголков России…
— Ну что, с Никитой всё в порядке. Выписываю в садик. — Доктор протянула Ольге справку. — Будь здоров, Никитушка.
Мальчик кивнул и посмотрел на мать.
— Пойдём. — Ольга взяла сына за руку, на прощание обернулась. — До свидания.
— До свидания, — повторил за ней Никита.
В коридоре Ольга усадила сына на скамью и пошла в гардероб за пальто. Никита болтал ножками и с интересом разглядывал других детей. Одевшись, Ольга закутала ему шею шарфом.
— Завтра в садик. Соскучился? — спросила она.
— Конечно! — радостно ответил мальчик.
Они вышли из детской поликлиники и направились по заснеженной улице к автобусной остановке.
— Мам! Ну мам… — Никита дёргал за руку задумавшуюся Ольгу.
— Что? — оторвалась она от мыслей о завтрашнем выходе на работу, о том, что жизнь наконец войдёт в привычное русло.
Она проследила за взглядом сына и увидела женщину с открытой коляской. В ней сидел мальчик лет Никиты, с полуоткрытым ртом, из которого капала слюна, и стеклянным, отсутствующим взглядом.
Ольга тотчас отвела глаза.
— Мам, а почему он в коляске? Он же большой, — тихо спросил Никита.
— Он болен, — ответила она.
— Но меня же ты не возила, когда я болел? — не унимался сын.
— Пойдём скорее. Он болен по-другому. — Ольга бросила взгляд на удаляющуюся женщину с коляской и потянула Никиту к остановке.
После рождения сына она не могла смотреть на больных детей — сердце сжималось от боли. А матери… Сколько в их глазах скорби, усталости. Чаще всего они оставались одни — мужья не выдерживали, уходили. Хорошо, если рядом были родные.
А смогла бы она так? Взяла бы на себя эту ношу? Или оставила бы ребёнка в роддоме? Своего Никиту? Нет, ни за что. Даже подумать об этом было страшно.
Они ехали в автобусе, а Ольга вспоминала…
***
Когда-то она была весёлой, красивой девушкой. Встречалась с парнями, но замуж не спешила, а уж о детях и не помышляла. Но время шло, подруги давно обзавелись семьями, у кого-то дети уже в школу ходили. Знакомые при встрече спрашивали: «Оль, когда же замуж?» — и удивлялись, услышав, что пока никого нет.
Потом и ей захотелось семьи. Поняла, что готова стирать, готовить, нянчиться с малышом, гулять с коляской среди других матерей. Но те, кто нравился ей, были женаты или, ожесточённые прошлыми неудачами, не рвались в новые отношения. А те, кто добивались её, оставляли равнодушной. Вечное несовпадение.
И тогда она встретила его. Он не был её мечтой — не тот типаж, не тот характер. Но подруги и мать хортали: «Пора! Если не сейчас, то никогда! Возраст идёт, рожать пора, а ты всё придираешься!» Да не придиралась она. Просто не складывалось.
Он говорил о любви, о детях, строил планы, сделал предложение. И Ольга согласилась. После шумной свадьбы почти сразу забеременела. Чего ждать? Тридцать три — не шестнадцать.
Она ходила по улице с улыбкой, заглядывала в детские отделы, рассматривала крошечные платьица и пинетки. Рука сама ложилась на живот, будто оберегая новую жизнь. Она уже любила её — свою дочку. Почему-то очень хотелось девочку.
Токсикоз прошёл, но началось другое — ночные кошмары. Снилось, что потеряла ребёнка на улице, что коляска пуста. Был — и нет. Кричит, мечется, ищет. Проснётся — и в ужасе хватается за живот: где он? Но ведь был…
Сердце колотилось, она долго не могла успокоиться. Стала бояться засыпать, ночь превращалась в пытку.
— Это нормально. У беременных часто бывают тревоги, — успокаивала врач в консультации.
А однажды она поняла: ребёнок не шевелится. Весь вечер и всю ночь прислушивалась, ждала. Утром — в больницу. Отправили на УЗИ.
— Почему молчите? — чуть не плача спросила она, заметив напряжённый взгляд врача. — Что с ребёнком?
— Не волнуйтесь, мамочка, сердце бьётся. Вот, послушайте. — Врач нажала кнопку, и Ольга услышала частые удары. — Просто спит крепко. Никак не разбужу.
— Он? Мальчик? — удивилась Ольга.
— Да. Вы не знали?
Когда она почувствовала слабый толчок, выдохнула с облегчением.
— Живой! Проснулся! — тихо засмеялась.
Чем ближе роды, тем страшнее становилось. Ольга ходила медленно, с трудом, спина ныла нестерпимо.
— Крупный плод. Богатырь будет, — успокаивали врачи.
— А я смогу сама родить? — волновалась она.
— Куда вы денетесь, — улыбалась акушерка на осмотре.
— Но ведь я старородящая, разве нет?
— И в сорок рожают, и старше. Не переживайте.
— А можно кесарево? — робко спросила Ольга.
— Зачем? Показаний нет. Справитесь.
— Но мне снятся ужасные сны… Я боюсь. Может, покажется глупым, но у меня дурное предчувствие…
— Не накручивайте. Все боятся. Всё будет хорошо.
— И всё же… — настаивала Ольга на операции.
— Ладно. Где рожать собираетесь?
— Раз роддом можно выбрать, почему не выбрать способ родов? — внутри поднималось раздражение.
— Вы относитесь ко второму роддому. Поговорите с заведующей, объясните свои страхи.
Ольга ушла, но не успокоилась. На следующий день поехала в роддом. В коридоре перед кабинетом сидели беременные с родными. Стало неловко. Позвонила мужу, попросила приехать.
Из кабинета вышла медсестра, пригласила войти.
— Здравствуйте… — Ольга снова попыталась объяснить свой страх, предчувствия, сны.
Строгая заведующая молча просмотрела карту.
— Показаний для кесарева нет. Вчера сорокадвухлетняя сама родила. Вы справитесь.
— Я могу оплатить операцию. Сколько скажете.
— Не выдумывайте. Операция вредна для ребёнка. Осложнения… — заведующая пустилась в долгие объяснения.И когда автобус остановился у их дома, Ольга крепче сжала маленькую руку в своей и подумала, что самое страшное уже позади, а впереди — только светлые дни.
