Поздно будет, у меня тут завал на стройке, голос Зинаиды звучал приглушённо, на фоне рычания болгарки. Ты меня слышишь?
Слышал, Егор перевёл телефон к другому уху. Ожидать меня к ужину?
Не жди. Может, и не приеду, сроки уже горят.
Понятно.
Короткие сигналы. Так всегда.
Егор поставил телефон на кухонный стол и взглянул на кастрюлю с остывающим борщом. Готовил на двоих из привычки, хотя давно пора было отучиться. Зинаида работала плиточницей, её график напоминал электрокардиограмму: то резкие скачки, то ровная линия. Полгода она мчалась с объекта на объект, укладывая дорогой керамогранит в чужих квартирах, зарабатывая такие деньги, что Егор тихо завидовал. Затем полгода полного затишья, когда заказов не было, и она оставалась дома.
Оба режима посвоему невыносимы. Когда Зинаида была в работе, она исчезала. Физически, эмоционально, ментально полностью. Уезжала в семь утра, возвращалась за полночь, если вообще возвращалась. Иногда ночевала прямо на стройке, потому что «зачем идтидомой, всё равно в шесть снова начать». Егор ужинал один, смотрел сериалы, ложился в холодную пустую постель. Единственное напоминание о браке свидетельство, спрятанное в папке с документами.
Он попытался посчитать, сколько совместных ужинов у них было за три месяца. Получилось четыре. Четыре!
Настоящий ад начинался, когда работа заканчивалась. Зинаида возвращалась домой. Казалось бы, радость жена рядом, можно провести время вместе. Но нет. За полгода работы в чужих квартирах она насмотрелась на столько дизайнерских решений, что собственный дом её раздражал. Зинаида смотрела на плитку в ванной ту же, что сама укладывала два года назад и её глаз дергался.
Какой кошмар, бормотала она, проводя пальцем по швам. Как я могла допустить смещение в полтора миллиметра! Полтора миллиметра, Егор!
Егор, который бы не отличил полтора миллиметра от пятнадцати, кивнул вежливо.
А потом всё начиналось. Сначала она «просто посмотрит, можно ли чтото поправить». Потом «отклюну одну плитку, заменю, и всё». Затем «раз уж начала, надо переделать всю стену, иначе нет смысла». И когда Егор приходил домой, обнаруживал, что ванной уже нет только голые стены, груда строительного мусора и жена в респираторе, радостно мешающая клей.
За три года брака они пережили четыре ремонта в ванной, три на кухне и один в коридоре.
Работа завершилась в срок, и опять наступило затишье. Но не для Егора.
Привези мне крестики для плитки, позвонила Зинаида, когда Егор был на работе. И серую затирку, я пришлю название.
Я на работе.
За обедом зайди. Нужно успеть к вечеру.
Ладно.
«Привези», «забери», «закажи», «помоги» Егор стал одновременно курьером, грузчиком и помощником. Зинаида не выходила из дома, лишь три раза в день бегала в строительный магазин за материалами, оправдываясь, что «не знала, что затирки не хватит».
Она постоянно была уставшей от собственного ремонта. Вечером Егор находил её на кухне в запачканных одеждах, с пылью плитки в волосах и она смотрела на него пустыми глазами.
Ужинаем?
Позже. Сил нет.
Сил у неё не было ни на разговор, ни на фильм, ни на близость. Егор нужен был лишь, чтобы принести валики, когда ей самой лень надеть одежду, принести мешок цемента или подержать уровень, пока она выравнивает ряд.
Мы же супруги, говорила Зинаида, когда Егор пытался возразить. Супруги помогают друг другу.
Супруги Слово звучало комично, когда один из партнёров существует лишь как обслуживающий персонал для профессиональных амбиций другого.
В субботу вечером Зинаида разбирала фартук над плитой, ей не нравился оттенок. Егор сидел среди хаоса, пытаясь выпить чай; чайник стоял на табурете в коридоре, потому что столешница была завалена плиткой. Сахар нашёл в ванной, а ложку не нашёл вовсе.
Зинада, начал он осторожно, может, хватит уже?
Чего хватит? она не обернулась, примеряя очередную плитку.
Всё это. Ремонты. Ты всё переделаешь, потом съездишь на новый объект, посмотришь, что новенькое, и начнёшь заново.
Зинаида опустила плитку и медленно повернулась. В её глазах мелькнула опасная искра.
И что ты предлагаешь? Жить, когда всё меня бесит?
Жить нормально! Как обычные люди. Ходить в кино, ужинать вместе, говорить не о швах и затирке. Ты помнишь, когда мы в последний раз куданибудь выходили вдвоём?
У меня работа.
Сейчас у тебя её нет! Ты сама её придумала!
Это не выдумка, Егор. Это называется «улучшать жилищные условия». Некоторые в этом разбираются.
А некоторые просто хотят жить. Не в пыли, не в режиме «подайпринеси». Жить с женой, которая помнит о своём муже.
Зинаида скрестила руки, будто защищаясь.
Ты не понимаешь. Ты программист, сидишь в офисе, стучишь по клавишам. А я создаю чтото руками, что можно потрогать. И если вижу, что могу сделать лучше делаю лучше.
За счёт всего остального!
Если тебя не устраивает тебя никто не держит.
Она произнесла это почти безразлично, как о плохом стуле, который можно заменить. В её словах заключалась вся их проблема, сжатая в семь слов. Для неё Егор был лишь опцией, которую можно отключить, если она мешает.
Знаешь, он поднялся, отряхивая джинсы от пыли, может, ты права.
В чём?
В том, что меня действительно ничего не держит.
Они смотрели друг на друга через горы плитки, мешки с клеем и остатки того, что когдато было кухней. Оба понимали, что ссора была не о ремонте, а о том, что их жизненные ритмы давно разошлись и больше не пересекаются, кроме почтового адреса.
Развод оформили за три месяца, удивительно мирно. Делить нечего было.
Егор ходил по своей новой квартире маленькой, но чистой, без мешков цемента и не мог поверить в тишину. Ни сверления, ни стука, ни просьб привезти герметик.
Он впервые смог планировать вечер, но в груди зияла пустота, которую нельзя было заполнить.
Через почти два года
Слышал новости? позвонил в пятницу Дима, старый приятель. О твоей бывшей?
Что случилось?
Вика вышла замуж. Недавно, быстро.
За кого?
За плиточника, представляешь?
Егор ухмыльнулся.
И как они?
Говорят, они «светятся». Ходят по объектам вдвоём, идеальный тандем.
Думать об этом было странно: Зинаида нашла того, кто понимает полтора миллиметра как трагедию. Тот, кто различает эпоксидную и цементную затирку не потому, что ему объясняли, а потому что сам в этом разбирается. То, что раздражало Егора до предела, стало фундаментом чужих отношений.
Три месяца спустя он случайно встретил их в супермаркете, зайдя за молоком. Зинаида стояла у холодильников, выбирала йогурт, рядом был мужчина её возраста, широкоплечий, с руками, привыкшими к тяжёлой работе. Они спорили, смеялись, толкали друг друга плечом как влюблённые подростки, для которых мир сузился до одного человека.
Зинаида выглядела иной: не уставшей, а живой, как в тот момент, когда они только познакомились.
Егор замёр, поставил корзину на пол и ушёл, ничего не купив.
В машине он улыбнулся. Их союз был невозможен, их развод был неизбежен.
Если Вика нашла своего человека, то и я смогу, сказал он, заводя мотор.
Густой туман, окутывавший его после развода, постепенно рассеялся, оставив ясное осознание: счастье не в бесконечных исправлениях чужих стен, а в умении отпустить и найти покой в собственном сердце.
