В старые времена, когда снег ложился пушистым одеялом на улицы Москвы, жили три неразлучных друга — Иван, Пётр и Григорий. Характеры у них были разные, судьбы — тоже, но дружба их, закалённая годами, крепла вопреки всему. Первым женился Иван — не по страсти, а скорее по расчёту, как водится. Однако с годами между ним и его супругой Татьяной пробудилось тёплое чувство, похожее на любовь.
Следом под венец пошёл Пётр. Его брак с Анастасией был словно из сказки — яркий, взаимный, полный счастья. Анастасия быстро сошлась с Татьяной, и теперь семьи часто собирались вместе.
А вот Григорий оставался холостяком. На все уговоры друзей он лишь отшучивался: «Холостяцкая воля — слаще мёда». Но однажды, накануне Нового года, он объявил, что придёт на праздник не один, а с девушкой. Впервые за все годы он решил представить свою избранницу близким.
В доме у Ивана царило оживление: ёлка сверкала, мясо для шашлыка замариновано, бутылки с шампанским остужены. Пётр с Анастасией уже приехали с маленьким сыном Мишенькой. Все с нетерпением ждали: кто же та, кого привёдёт Григорий, всегда такой разборчивый?
— Наверное, учёная дама, из университета, — подтрунивал Пётр.
— А то и артистка, с театральных подмостков, — добавил Иван.
— Ну хватит вам, — вздохнула Татьяна. — Какая бы ни была, лишь бы Григорий был счастлив.
Когда раздался звонок в дверь, Иван поспешил открыть. На пороге стоял Григорий… с Аглаей.
Невеста Григория поразила всех. Невысокая, статная, в короткой парчовой юбке, с ярким макияжем, накладными ресницами и узорчатыми ногтями. На голове — пёстрые косички, под шубой — кожаный корсет.
— Здравствуйте, дорогие! — защебетала Аглая, хлопая глазом. — Вы, должно быть, Татьяна и Анастасия?
Жёны, скрывая растерянность, вежливо кивнули. В воздухе повисло молчание. Гости смущённо переглядывались, но старались держаться.
На кухне женщины попытались вовлечь Аглаю в хлопоты. Та, к всеобщему удивлению, с жаром принялась резать овощи, крошить зелень, тереть свёклу. Работала быстро и умело. Татьяна и Анастасия переглянулись — ожидали полной беспомощности, а получили расторопную помощницу.
— А чем ты занимаешься? — осторожно спросила Анастасия.
— Я художница, — ответила Аглая. — Пишу портреты для газет, делаю зарисовки. Недавно была в приюте — рисовала деток. Хочу, чтобы у них осталась хоть какая-то радость.
От этих слов все снова удивились. Далеко не сочеталось с её броской внешностью. Но больше всего потрясло то, как она возилась с детьми. Весь вечер Аглая играла с Мишенькой и десятилетней Лизой, дочкой Ивана.
Когда настало время раздавать подарки (у друзей был такой обычай — дарить их до боя курантов), в свёртках от Аглаи оказались трогательные, душевные подарки — подобранные для каждого с любовью.
А наутро, когда остальные ещё спали, Аглая уже лепила во дворе снеговиков с ребятишками. В доме пахло свежесваренным кофе, а на столе аккуратно стояли расставленные кружки.
— Она — сокровище, — тихо сказал Иван Григорию. — Держись за неё.
— Повезло тебе, — добавила Анастасия, вспоминая, как впервые за долгое время смогла поспать спокойно.
И только тогда все поняли, как сильно ошибались. Внешность — обманчива. А Аглая оказалась той самой — доброй, чуткой, надёжной. Именно такой, о которой мечтает каждый, даже если вначале и не осознаёт этого.
