**Дневник Нины Семёновны**
Сегодня опять этот момент — Володя забыл ключи. Стоит за дверью, тихонько покашливает, будто случайно. Не позвонит, не постучит — ждёт, когда я сама догадаюсь.
— Опять забыл? — вздохнула я, открывая.
— Спешил, — буркнул он, протискиваясь в прихожую. — Начальство собрало экстренное совещание.
Смотрю, как он оставляет ботинки посреди коридора, и молча убираю. Сорок лет вместе — научилась не придираться. Володя — главный инженер, устаёт, дома хочет покоя. Ну и что, если мне придётся за ним прибрать?
— Как на работе? — спрашиваю, наливая ему борщ.
— Да как всегда. Начальство давит, рабочие косячат, оборудование еле дышит. Но справляемся, — он машинально листает газету, даже не поднимая глаз.
Хотела рассказать про соседку Марфу Петровну, чей сын запил, но передумала. Володе после смены чужие драмы ни к чему.
— Кстати, — вдруг поднял он голову, — Сидорову предложили повышение. В Москву переводят, оклад втрое больше.
— Ну и хорошо, — киваю, убирая тарелки.
— Он меня на своё место рекомендовал, — тихо добавил Володя.
Я замерла с посудой в руках.
— То есть как?
— Директор решит на следующей неделе. Если утвердят — стану замом. Оклад вдвое выше, соцпакет, отпуск длиннее.
Говорит спокойно, но я слышу — дрожит в голосе. Знаю его как облупленного. Мечтал об этом годами, только вслух не признавался.
— Володя, это же прекрасно! — сажусь рядом, беру за руку. — Ты заслужил. Столько лет пашешь, завод на тебе держится.
— Рано радоваться, — пожимает плечами, но по глазам вижу — уже примеряет новую должность.
Вечером он необычно оживлён. Строит планы: новые проекты, командировки, наконец-то сменим «копейку» на нормальную машину. Даже танцевали на кухне под «Синий иней», как в молодости.
Назавтра встретила во дворе Галину, жену Сидорова.
— Поздравляю! — улыбается она. — Сережа вчера сказал, что Володю на его место прочат. Мы рады за вас!
— Спасибо, но ещё ничего не решено, — осторожничаю.
— Да бросьте! Других кандидатов даже не рассматривают. Володя — лучший специалист.
Иду домой с лёгким сердцем. Если Сидоров так говорит — значит, шансы высоки.
Решила сделать праздничный ужин. Купила мяса, торт «Прага». Напеваю, пока готовлю. Давно не чувствовала себя так счастливо.
Но Володя вернулся мрачнее тучи.
— Что случилось? — тревожусь.
— Да ничего. Обычный день. — Садится за стол, но даже не смотрит на еду.
— Володя, ну скажи! Про повышение что-то узнал?
— Решение на следующей неделе.
— А в чём проблема?
Он долго молчит, потом вздыхает:
— Конкуренция. Игнатов тоже претендует. Да ещё Колесников из второго цеха.
— Но Сидоров же сказал…
— Сидоров не решает. А у Игнатова связи — жена в горкоме, зять директора племянник.
Сердце сжалось. Неужели всё не так просто?
Назавтра побежала к подруге Любке. Она в отделе кадров.
— Люба, что знаешь про Володино повышение?
Она наливает чай, вздыхает:
— Вакансия есть. Володя — в списке.
— А шансы? Конкуренты?
— Нин, я не могу служебное разглашать…
— Да мы же подруги! — умоляю.
Люда оглядывается, шепчет:
— Теперь проверяют не только кандидата, но и семью. Моральный облик, репутация…
— Ну и что? У нас всё чисто! Дети нормальные, сами без греха.
— Знаю, знаю. Но сейчас новый директор — буквоед. Всё до нитки проверяет.
Весь день копаюсь в памяти. Сын Миша — инженер в Питере, семья. Дочь Таня замужем, двое детей. Я 30 лет в библиотеке, уважаемый человек. Володя не пьёт, не дебоширит.
Но тревога не уходит.
Вечером не выдерживаю:
— Володя, правда, что теперь семью проверяют?
— Где ты это услышала?
— Люба сказала.
— Ну, проверяют. Нам-то что скрывать? — Пожимает плечами, но я вижу — напрягся.
Чувствую — что-то недоговаривает.
Через три дня приходит участковый Терехов.
— Владимир Петрович, помните дело пятилетней давности? Сосед Белов жену избил, а вы заявление подали?
— Помню, — хмурится Володя.
— Белов теперь утверждает, что свидетелей не было. Мол, вы по просьбе жены написали.
У меня земля из-под ног уходит. Да, я просила его заступиться за соседку Надю. Та вся в синяках ходила, но в милицию боялась идти.
— Это правда? — участковый смотрит на Володю. — Жена вас уговорила?
Молчание. Вижу, как муж внутренне борется.
— Правда, — наконец говорит он. — Но я и сам видел побои.
— Понятно. То есть сами бы не заявили?
— Возможно, и нет, — честно признаётся Володя.
Когда участковый ушёл, в квартире повисла тишина.
— Ты не жалеешь? — шепчу.
— Нет. Но понимаешь, как теперь выглядит? Жена руководит, я подкаблучник. Для руководства — не комильфо.
Только теперь до меня дошло. Все эти годы я считала себя мудрой женой — мягко направляла, советовала. А выходит, сама ему карьеру сломала.
Через неделю должность отдали Игнатову. Официально — «более опытному».
Но Люба потом призналась:
— Володю забраковали. Решили, что он под женским влиянием.
Володя принял новость спокойно.
— Может, и к лучшему, — сказал.
Но я вижу — он изменился. Стал холоднее, отстранённее. Иногда ловлю его взгляд — не злой, но… разочарованный.
Теперь, когда хочу что-то посоветовать, кусаю язык. А он демонстративно принимает решения один, будто доказывает что-то.
Между нами выросла стена. Моя «мудрость» разрушила его мечту. И, кажется, наши отношения тоже.
