Хватит, Макс. Я больше так не могу, и я подаю на развод.
Эти слова вырвались у меня почти как обычный разговор. Сначала я сама не ожидала, как легко они скатятся. Все те годы горечи, бессонные ночи, когда я ждала тебя до рассвета, придумала оправдания всё сжалось в два коротких предложения.
Ты повернул голову, на лице мелькнуло недоумение.
Ты серьёзно? По какой причине?
По любой, улыбнулась я. По запаху чужих духов на твоих рубашках. По тем перепискам, что случайно увидела. По тому, как ты смотришь сквозь меня, будто я мебель, которую уже пора выбросить, но руки не доходят. По коллеге, по соседке выше, по официантке в кафе, где отмечали годовщину.
По всему этому, пожала плечами я. Я устала.
Развод затянулся на несколько месяцев, превратился в изнурительный марафон: суд, бумажки, бесконечные заседания. Иногда я забывала поесть. Я приходила в зал в старом платье, которое ещё до беременности носила, молния почти не застёгивалась, а я прикрывала его простым кардиганом без катышков.
Тебе, Макс, в противолежащем кресле в новом костюме, галстук с модным узором, сидел идеально. Я посмотрела на него и вспомнила, когда в последний раз покупала себе чтонибудь. Вчера чуть не нашла деньги на зимние ботинки для Артёма почти новые, пятьсот рублей, продавец из соседнего района. Ехала за ними в полном автобусе, думая, что сыну ещё нужны штаны, куртка и шапка к лету.
А потом юрист положил на стол распечатки.
По выписке из банка, ровным голосом сказал юрист, за последние восемнадцать месяцев ответчик потратил в ресторанах и развлечениях сумму, сравнимую с годовыми расходами семьи.
Я уставилась на цифры, не смогла собрать их в картину. Рестораны, клубы, отдельной строкой цветочный магазин, хотя он мне никаких букетов не дарил. Ювелирка серьги, кольцо, точно не для меня.
Тем временем я пыталась понять, хватит ли купить Артёму один банан. Гроздь уже роскошь. Я нарезала яблоки тонкими дольками, растягивала их на несколько дней, варила кашу на воде молоко подорожало и пила чай без сахара, убеждая себя, что так лучше для фигуры.
Ты откашлялся, поправил галстук.
Это мои личные деньги. Я их заработал.
После заседания ты догнал меня на парковке, схватил за локоть и развернул к себе.
Думаешь, что я тебя отшучу? голосом, полным яда, я заберу Артёма. Слышишь? Заберу.
Я молча смотрела на тебя, на человека, с которым прожила пять лет, которому родила сына, ради которого ушла в декрет, потеряла работу, квалификацию, себя.
Ты же бестолковая, продолжал ты торжественно. Ты ничего не умеешь. Что ты ему можешь дать? Нищету? Я из него хоть мужика вырасту, а не раздуваю. И алименты будешь платить ты, а не я!
Это слово ты произносил и раньше.
Ты бестолковая, не понимаешь простого.
Ты бестолковая, снова забыла.
Ты бестолковая, что от тебя взять.
И я принимала это, потому что любила, потому что семья, потому что так надо.
Твои звонки не стихали, требуя, чтобы я отдала ребёнка, чтобы ты не «портил» его своим влиянием, чтобы алименты не тратить на пустяки.
И в очередной раз я не выдержала.
Хорошо, сказала я. Забирай.
Тишина на том конце провода.
Что? спросил ты.
Я сказала хорошо. Я привезу Артёма завтра.
И привезла.
Артём стоял в коридоре твоей квартиры малыш с рюкзакомдинозавром, в сумке любимая пижама, книжка про космос, плюшевый заяц с оторванным ухом. Ты смотрел на него, будто он материализовался из воздуха.
Ну вот, поставила я сумку на пол. Воспитывай.
Мама? дрогнул голос Артёма.
Я села перед ним, обняла, вдыхая запах детского шампуня, солнца.
Поживёшь с папой немного, хорошо? Это как приключение. Я буду скучать и звонить каждый день.
Я вышла, не оглядываясь, свернула за угол, прислонилась к стене, заплакала, прижав ладони к лицу. Чёрт, как я устала от твоих звонков, от твоего голоса и придирок.
Через час ты позвонил.
Лена, это запнулся ты. Артёму в садик когда? Завтра?
В садик? моргнула я. Он ходит каждый будний день с восьми утра. Ты не знал?
Откуда мне знать ладно, разберусь.
Ты отвёз сына к Валентине Петровне «на пару часов, пока дела решу» и исчез.
На четвёртый день звонок от бывшей свекрови:
Совершенно совесть потеряла? голос Вали Петровны звенел от возмущения. Сдала ребёнка и пошла развлекаться? А я сижу с ним, да? Мне за шестьдесят, к тому же давление!
Я привезла сына не вам, говорила я ровно, почти ласково. Я привезла его папе. Он же обещал вырастить его настоящим мужиком, бил себя в грудь, грозил судом.
Он работает! У него нет времени!
А мне, значит, есть время? Я тоже работаю каждый день, справляюсь одна.
Но он же
Валентина Петровна, перебила я, я отдала ребёнка Максиму по его же просьбе. Пусть растит, как обещал. Я ничем вам не помогу.
Тишина, потом короткие гудки.
Через два дня Вали позвонила вновь, голос уже усталым.
Приезжай, забери Артёма. Не могу больше.
Я приехала вечером, Артём бросился к мне, вцепился в ноги, уткнулся лицом в живот.
Мама, мама, мама
Он повторял, как заклинание, а я гладила его по голове.
Всё, малыш, хватит приключений. Поехали домой.
Вали стояла в дверях, скрестив руки, в её взгляде мелькала досада, а не раскаяние. Невестка оказалась не такой бестолковой, как думали.
Макс исчез. Не звонил, не писал, не появлялся с требованиями. Просто растворился. Его родители тоже не навещали внука, приезжали один раз через несколько лет. К тому времени Артёму исполнилось семь, он учился во втором классе, плавал, собирал лего.
Мальчик открыл дверь, увидел незнакомцев.
Вам кого? спросил он.
Артёмочка! воскликнула Вали, расплескав руки. Это же мы! Бабушка с дедом!
Артём нахмурился, обернулся:
Мам, тут какието люди.
Разговор получился коротким и резким. Вали возмущалась, что внук её не узнал, не поздоровался, не бросился в объятия. Николай Иванович кивал, произнося чтото о современном воспитании.
Они ушли, бросив в сторону, что мальчик уродлив и невоспитан, бестолковый, как мать Я закрыла за ними дверь и рассмеялась. На что они вообще надеялись?
Время летело слишком быстро. Артёму исполнилось одиннадцать. Он вырос, стал похож на моего отца упрямый подбородок, острый, насмешливый взгляд. Он не спрашивал про отца, может, когданибудь спросит, а я отвечу честно, без приукрашивания, но и без горечи. Пока мы справляемся вдвоём.
Внезапно вспомнилась подруга Злата, рыдавшая у меня на кухне, раскрасившая грушу по щекам.
Он грозит отобрать Серёжу, всхлипывала Злата. Говорит, адвоката наймёт, справки собирает Я не знаю, что делать!
Налив ей чай, пододвинув сахарницу, я улыбнулась.
Златушка, хочешь совет?
Хочу любой. Я схожу с ума.
Отдай ему ребёнка сама.
Злата замерла с чашкой в руках.
Что?
Собери вещи, привези Серёжу к папе. Скажи: «воспитывай». И уходи. Три дня, подняла я три пальца, может меньше. И вопрос решится навсегда.
Ты серьёзно?
Абсолютно. На собственном опыте проверено.
Злата смотрела растерянно, но в глазах проблеснуло чтото похожее на надежду.
И что дальше?
Потом? отхлебнула я чай и откинулась. Потом живёшь нормально, без тех, кто нужен тебе только для галочки «семья» в соцсетях.
Я вспомнила Макса, его родителей. Всё осталось в прошлом. Но я выучила урок на отлично.
