**Дневниковая запись**
– Никогда бы не подумал, что в 52 года окажусь всеобщим посмешищем, да ещё из-за родной дочери, – с горечью жаловался я своему старому другу. – Всю жизнь горбачусь, отказываю себе во всём, берусь за любую подработку, лишь бы у Кати было всё самое лучшее, а в итоге она обвиняет меня в краже! Теперь весь Подольск только об этом и шепчется, а она ещё и нашла отца, с которым мы не виделись пятнадцать лет, и нажаловалась ему.
Я умолял Катю и бывшую жену прекратить этот позор, но всё было тщетно. Они твердили одно: я обокрал собственную дочь. Друг, выслушав, только развёл руками:
– Дима, я ничего не понимаю! Как ты мог её обокрасть? Расскажи с самого начала.
– Ты же помнишь, как я один поднимал Катю. После того как Марина ушла к другому, оставив меня с трёхлетней дочерью, жить было ох как нелегко.
– Конечно, помню. До сих пор удивляюсь, как ты справился.
Я тяжело вздохнул, вспоминая те дни. После развода я не смог оставаться в родном городе, где каждая улица напоминала о предательстве. Продав родительскую трёшку, мы с Катей переехали в Подольск. Денег хватило только на скромную двушку в тихом районе. Я устроил дочь в садик и взялся за две работы. Жизнь была тяжёлой: бессонные ночи, усталость, но новый город дал нам шанс начать всё с чистого листа.
Я горбатился не покладая рук, чтобы Катя ни в чём не нуждалась. Красивые платья, новый телефон, музыкальная школа, репетиторы – всё, что она просила. Без помощи родственников я тянул всё один. Не хотел, чтобы дочь чувствовала себя ущемлённой, поэтому экономил на себе, отказываясь даже от новой куртки или поездки на рыбалку.
– Неужели ты всё оплачивал сам? – удивился друг. – Я думал, алименты помогали!
– Алименты были, – признался я. – Но я пять лет даже не смотрел на этот счёт. Не хотел брать ничего от той, что нас предала. Потом заглянул – сумма внушительная. Но нужды в деньгах не было, я справлялся. Решил оставить их на чёрный день и начал откладывать часть зарплаты.
Катя всегда имела всё необходимое, так что тратить алименты не пришлось. Я мечтал купить домик под Калугой: развести огород, завести пчёл, жить на пенсии спокойно. Дочь вырастет, выйдет замуж, а я оставлю ей квартиру и буду привозить соленья да мёд. Конечно, большая часть денег была от алиментов, а не мои личные сбережения.
– Отличная задумка! – одобрил друг. – Я тоже о таком мечтаю.
– Не спеши радоваться, – горько усмехнулся я. – Как только купил дом, поделился радостью с Катей – и тут же пожалел. Она назвала меня вором и перестала со мной разговаривать.
– Неужели из-за денег? – удивился друг. – Катя же умная, добрая девочка!
– Такой и осталась, – вздохнул я. – Но почему-то решила, что я украл её деньги. Мы долго ругались. Потом она нашла номер матери и нажаловалась. Теперь они требуют вернуть всё до копейки. Бывшая назвала меня жадным, мол, я потратил на себя деньги, которые она давала на учебу Кати. Но никто не вспомнил, как я пахал на двух работах, чтобы у дочери было всё. Неужели я такой ужасный отец?
Я замолчал, сжимая кулаки. Вспоминал, как отказывал себе во всём, чтобы Катя ни в чём не знала нужды. Каждый телефон, каждая поездка – всё было оплачено моим потом. А теперь дочь, которую я растил с такой любовью, повернулась против меня. Подольск гудел: «Димка украл у дочери алименты!» Соседи косо смотрели, а Катя, вместо того чтобы заступиться, только подливала масла в огонь, связавшись с матерью, бросившей нас много лет назад.
Марина не стеснялась в выражениях:
– Ты спустил деньги, которые я отправляла Кате! Как ты мог? Это её будущее!
Я пытался объяснить, что сам обеспечивал дочь, что алименты лежали нетронутыми, пока я не купил дом. Но Марина не слушала. Катя тоже. Её обида казалась такой глубокой, будто я отнял у неё что-то святое. Я чувствовал себя преданным. Отдал ей всю жизнь, а в ответ – лишь упрёки.
Однажды, сидя на крыльце своего дома, я задумался. Может, и правда стоило посоветоваться с Катей? Но разве годы моих жертв не доказывали, что всё было ради неё? Написал дочери письмо, рассказал всё: про усталость, мечту, про то, как хотел быть для неё опорой. Катя не ответила, но через месяц неожиданно приехала.
– Пап, я была не права, – тихо сказала она. – Я не понимала, как много ты для меня сделал. Прости.
Я обнял её, и комок подступил к горлу. Мы долго говорили, разбирая обиды, и Катя призналась, что мать настраивала её против меня, надеясь снова войти в её жизнь. Постепенно отношения наладились, и Подольск перестал судачить. Я остался в своём доме, но теперь Катя приезжает помогать с огородом, и их связь стала крепче, чем когда-либо.
Эта история научила меня, что даже в самой глубокой ссоре есть место прощению. Главное – не сломаться и верить, что родные люди рано или поздно поймут друг друга.
