Сон о предательстве
Меня зовут Людмила, и в моей груди — ледяная пустота, словно кто-то вырвал кусок души. В нашем тихом городке у Волги, где дома прижимаются друг к другу, как старые подруги, я одна подняла сына, отдав ему всю свою нежность. Теперь, когда он нашел свою радость, мне открылась жуткая тайна: моя невестка, кажется, играет с ним, как кошка с мышкой. Фотографии на сайте свиданий, её дрожащие пальцы и страх в глазах заставили меня метаться между правдой и молчанием. Боюсь, что мое решение перевернёт всё с ног на голову.
Мне 46, и я — мать, вытянувшая сына из нужды своими руками. Мой Артём, ему 27, — моя гордыня. Его отец сбежал, как только узнал о беременности, оставив меня с младенцем на руках. Чтобы Артём не знал лишений, я крутилась, как белка в колесе, а бабушка, моя мать, была моей опорой. Сын рос умницей, тихим, ни разу не заставил краснеть — ни в школе, ни потом. Окончил институт, стал инженером, зарплата — как у министра. Я молилась, чтобы он был счастлив.
Когда Артём привёл Катю, я насторожилась. Красива, да, но самовлюблённость так и сочилась из неё: в соцсетях — сплошь фото в платьях, которые стоят как моя трёхмесячная зарплата. Катя казалась изнеженной куколкой, но глаза сына горели, как угли, и я сжала зубы. Через полгода — свадьба, которую Артём оплатил целиком. Катя не работала, и это резало мне сердце. «Мужчина должен кормить семью, — говорил сын. — Если Кате не хочется, пусть сидит дома». Он даже мне помогал, и я заставила себя отступить.
Но тревога не уходила. Катя вела себя, как принцесса, а Артём — как её верный оруженосец. Я гнала дурные мысли, пока однажды подруга не уговорила меня зарегистрироваться на сайте знакомств. Смешно, конечно, но я согласилась. Подруга наделала мне фото, и я начала переписываться с мужчинами, надеясь найти хоть каплю тепла.
И вот, листая анкеты, я увидела её. Катю. Мой взгляд застыл, будто наткнулся на змею. Её профиль был свежим, полным фото — таких, каких я не видела даже в её соцсетях. Полуобнажённая, с тяжёлым взглядом, будто зовущая кого-то в тень. Руки задрожали. Как она смеет? Артём пашет, как вол, а она строит глазки чужим мужьям?
Я пришла к ним. Катя улыбнулась, но, встретив мой взгляд, побелела. «Я видела твой профиль», — сказала я ровно. Она залепетала: «Это не я! Мои фото украли!» Но голос дрожал, а глаза бегали, как у пойманной воришки. «Там есть снимки, которых нет в твоих соцсетях», — прошипела я. Катя схватила меня за руку: «Не говорите Артёму! Он и так ревнует к каждому столбу!» Её страх был слишком искренним для невиновной.
Я ушла, а ночь прошла в кошмарах. Артём дышит ею, а она, возможно, смеётся за его спиной. Сердце рвётся: сказать сыну — значит ударить его в самое больное. Молчать — позволить ей пировать на его доверии. Вспоминаю, как растила его одна, как мечтала о его счастье. И теперь это счастье — карточный домик.
Каждый день я вижу её профиль перед глазами. Вот она переписывается, вот строит планы, вот насмехается над моим добрым, глупым мальчиком. Но страшнее другое: если я скажу, он может не поверить. Или возненавидит меня за разрушенные грёзы.
Сижу в своей хрущёвке, смотрю на фото Артёма — и слёзы жгут, как кислотой. Что делать? Говорить — рисковать его сердцем. Молчать — предать. Любовь борется со страхом, и оба выбора — как нож в спину. Как спасти его, не раздавив наше хрупкое счастье? Стою над пропастью, и шаг в любую сторону — падение.
