Мать четверых детей встретила старость в полном одиночестве.
Материнство — это счастье, но и крест. Мы отдаём детям всё: здоровье, годы, мечты… А кто знает, как они ответят? Будет ли кто-то рядом, когда силы уйдут? Обогреет ли душу, когда станет тяжело? Или оставят лишь фотографии, воспоминания и ноющую тоску, от которой не спасают таблетки.
Татьяна Ивановна Козлова всю жизнь крутилась как белка в колесе. Трудолюбивая, не жалующаяся, она одна поднимала четверых детей после гибели мужа в аварии. Младшей тогда не было и года. С тех пор никого в её жизни не было — сердце было занято детьми. Они стали её смыслом.
Работала без передышки: мыла полы в школе, торговала на рынке, вязала свитера на заказ. Всё ради них. Себе — одно пальто на десять зим, никаких салонов, никаких театров. Лишь бы дети были сыты, одеты, выучились.
Старшая, Ольга, окончила мединститут, потом уехала в Германию — стажировка, потом контракт. Там вышла замуж, родила. Теперь у неё своя жизнь. Пишет открытки на праздники, иногда скидывает фото в Вотсап. Звонит редко — вечно занята. Татьяна не обижается. Гордится, хоть и по-своему.
Два сына — Дмитрий и Игорь — живут в Киеве. Город недалеко, но это ничего не меняет. Звонят раз в месяц, не приезжают. Вечно дела, заботы. Узнаёт о них из редких сообщений или от соседки. Не ропщет. Радуется, что у них всё в порядке.
Младшая, Катя, дольше всех жила с матерью. После школы, университета, потом вышла замуж и уехала в Питер — мужу там досталась бабушкина квартира. Татьяне было тяжело: Катя была её опорой. Теперь та звонит чаще других, но… слышно, что торопится, что у неё своя жизнь.
Татьяна уже почти не выходит из дома. Сердце пошаливает, ноги не слушаются, давление скачет. В магазин ходит с трудом, готовит что-то простое. Иногда продукты приносит соседка. Чаще помогает Нина Семёновна — подруга с молодости. Она водила Татьяну по врачам, оформляла лекарства, вызывала «скорую» в тяжёлые дни.
Дети… Они есть, но их будто и нет. Татьяна не винит их. Наверное, сама сделала их такими — самостоятельными, отстранёнными. Не научила просить о помощи, потому что сама всегда справлялась.
Недавно Катя предложила перевезти мать к себе, но муж резко возразил: тесно, неудобно, старикам лучше в пансионате. После пары фраз тему закрыли. Татьяна не настаивала. Не хотела быть обузой.
Теперь её дни похожи один на другой. Утром — молитва, таблетка, чай. Потом телевизор на малой громкости, вязание, полив цветов. И снова тишина. Изредка — звонок от Нины, визит медсестры. А вечером — надежда. Может, завтра кто-то приедет? Постучится, принесёт пирог, сядет рядом, возьмёт за руку…
Иногда она берёт старый альбом. Там — её дети. Маленькие, смешные, родные. Там — она молодая, с блеском в глазах. Там — жизнь, которую она отдала без остатка.
Татьяна не злится. Не жалуется. Только шепчет:
— Люблю их всех. Буду ждать. Пока сердце бьётся — буду надеяться.
И только Богу известно, сколько ещё дней ей отпущено ждать… и увидит ли она когда-нибудь всех своих детей за одним столом.
