Ой, кто это? — воскликнула Люся, входя на кухню к своей подруге.

Что это? удивилась Люся, зайдя в кухню к подруге.
Под желтоватым светом лампы в углу у крошечной тумбы скупо свернулся лысоватый мужчина лет сорока. Он не торопясь, но ловко рубил укроп широким ножом, которым обычно резала Оля.
Люся, это Толик. Толик, это Люся, пробормотала Оля, смущённо, вот тебе сахар, пошли.
Оля передала Люсе металлическую банку, полную сахарных кристаллов, и быстро вытащила её в коридор.
Очень приятно! крикнула Люся из-за плеча, пытаясь охватить взглядом новоприбывшего.
Но и в детали новенького он не поражал: не было ничего, что объясняло столь скорое его появление в Олин фартук с цветными пончиками.
Толик, я сейчас, крикнула Оля, захлопнув дверь кухни.
В коридоре Люся схватила её крепкой хваткой:
Рассказывай!
Что рассказывать? попыталась отмахнуться Оля, давай, идём.
Подруги вышли из квартиры, прошли через тесный тамбур и влетели в соседнюю двушкураспашонку. В квартире Люси пахло корицей и диоровскими духами, а всё убранство от белоснежного пуфа у двери до мелочей говорило о бережном отношении хозяйки к дому.
«Не то, что у меня», грустно думала Оля, вспоминая свои недоделанные обои в коридоре.
Рассказывай! потребовала Люся.
Она добавила сахар к крему, схватила венчик и настороженно уставилась на соседку.
Что с твоим Родионом? попыталась Оля сменить тему.
На заседании, скоро будет. Нуу?
Что, ну? Видела его на базаре. Подобрала
Как так? недоверчиво спросила Люся.
Смотрю, стоит мужик с зелёным. В плаще, приличном виде, но какойто оторванный. Подошла, спросила: «А что за укроп?» а он сказал: «Можно вам его подарить?» Я спросила, откуда он взял. Он ответил, что если к нему подойдёт женщина с печальными глазами, он сразу всё отдаст. Он сам вырастил этот укроп.
И ты? продолжала Люся, расчесывая венчиком свою прическу.
Я взяла, а потом спросила, откуда он думает, что у меня глаза печальные. На самом деле их нет. Он посмотрел на меня молча, потом взял мои сумки и ушёл рядом.
А ты? Люся забыла про венчик.
Я шла, молчала, думала, что делать. Потом решила, что он явно бездомный мужчина, пусть будет. Мы с Дорогой познакомились.
Ну и ну! Ты же привела с улицы в свой дом? Спрятала чтонибудь ценное?
Люся! рассердилась Оля. Он ведь врач, рентгенолог.
А ты проверяла его документы?
Ты же сама мне всё рассказывала про авокадо
Какое авокадо? растерялась Люся.
Оля вновь вспомнила тот вечер в этой же кухне. Авокадо было разрезано тонкими полосками, градация от зелёного к молочнооливковому у косточки. Оля никогда не умела выбирать авокадо: в магазине она долго перебирала темные блестящие плоды, пальцами ощупывала их бугорки, слегка нажимала, пытаясь угадать плотность мякоти. Однажды ей казалось, что поняла, и она радостно несла домой «идеальный» плод, но нож часто наталкивался на твёрдую кожу, и вкус получался не тем. Иногда недозрелый авокадо оставляли на столе за пару дней он «дозревал» и становился съедобным.
В тот раз на тарелке лежало именно то авокадо, которое выбрала Люся у неё чуть лучше получалось выбор. Оля осторожно взяла вилкой нежную мякоть и положила её на язык. Не нужно было жевать, достаточно было отправить кусок в рот, и сразу же свежий вкус с лёгким ореховым оттенком заполнил всё ощущение.
Ты же говорила, что авокадо по виду не выбрать, а по ощупью тоже не всегда. Хороший плод надо почувствовать, пояснила Оля, возвращаясь из воспоминаний.
И что это имеет общего с мужчинами?
У тебя же с ними всё так же получалось, как с авокадо Не так, как у меня, опустила голову Оля.
Ты что, почувствовала в нём Толика? Люся с трудом вспомнила имя новенького и снова удивилась его невзрачности.
Как-то стало тихо рядом с ним, хотя базар и шум. Я подумала, может, и не важно, что он обычный?
Ладно, иди, не скучай.
Люся быстро провела подругу к двери, а та вынесла банку со сладким, затем прислушалась к щелчку соседской двери. Тихо.
Ну, пусть будет а вдруг? она вернулась к кухне и вновь погрузила венчик в крем.
Оля вошла в прихожую и увидела там Толика. Он всё ещё в фартуке с пончиками, но теперь стоял на табурете и прижимал к стене кусок обоев.
Прости, я нашёл его в кухне, когда искал банку для укропа, клей был рядом. Я подумал ничего? испугался он и зашатался на скользком табурете.
Оля, как рысь, прыгнула к нему, схватила руки незнакомого мужчины. Под тёмными джинсами показались колени. Оля ощупывала их, как мякоть авокадо под твёрдой кожей, и прошептала: «моё».
Толик стоял, не шевелясь, будто боялся отпустить лист обоев, прилипший к стене, или опасался спугнуть чтото важное. Наконец, он оторвал руки от стены и нежно погладил Олины лёгкие волосы.
Ты любишь авокадо? неожиданно спросила Оля, зажмурившись.
Очень! честно признался Толик, хотя никогда его не пробовал.
В тот момент они оба ощутили, как мягкий лист обоев, ещё влажный от клея, тихо опускается на них. Может, это и было счастье.