— Мама, отстань! — Сергей круто развернулся от окна, где следил за улицей. — Сколько можно повторять? Я же всё объяснил!
— Что объяснил?! — Валентина Петровна вскинула руки. — Что бросаешь нас из-за посторонней женщины с детьми?!
— Она не посторонняя! Алёна — моя жена! — голос парня задрожал от гнева. — И её дети — теперь тоже мои! Мои, понимаешь?
Оля молча сидела за столом, вертела в пальцах ложечку. Слезы падали в остывший чай. Она не рыдала — слёзы катились сами, словно дождь за стеклом.
— Твои?! — мать закатилась истеричным смехом. — Совсем рехнулся! Родную сестру после травмы бросил! Мать, отдавшую тебе жизнь! А ты… уходишь к чужим людям!
Сергей присел на диван, провёл ладонью по глазам. Устал от бесконечных ссор до головной боли.
— Мам, мне тридцать четыре. Я взрослый мужчина. Разве не имею права на личную жизнь?
— Личную? — Валентина Петровна села напротив, схватила его руки. — Серёженька, какая личная жизнь с разведёнкой и её детьми? Ты молодой, видный, работа хорошая. Найди девушку помоложе, заведи своих детей…
— Других не хочу! — он вырвал руки. — Митя и Соня они уже мои! Митря вчера «папой» назвал. Понимаешь?! Почувствовал себя отцом!
Оля всхлипнула, поднялась. Прихрамывая, подошла к брату.
— Серёжа, а как же я? — голос сорвался. — После аварии я надеюсь только на тебя. Мама на пенсии, средств нет. Кто поможет, кроме тебя?
Братские объятия. Сергей прижал сестру, погладил по волосам.
— Оленька, я рядом. Прочее жить. Помогать буду, обязательно. Но у меня своя семья.
— Она у тебя всегда была! — не удержалась Валентина Петровна. — Мы — твоя семья! Родная!
— Алёна беременна, — тихо сказал Сергей.
Тишина. Лишь часы тикали да за окном шуршал дождь.
— Что?! — мать побледнела, опустилась в кресло.
— Ждём ребёнка. Нашего. Теперь понятно, почему я обязан быть с ней?
Оля отшатнулась, недоверчиво смотрела на брата.
— Срок? — прошептала она.
— Пятая неделя. Врачи говорят, всё хорошо.
— Господи… — мать закрыла лицо. — Что ж ты натворил, сынок?
Валентина Петровна тридцать лет проработала воспитательницей. Внуков от Сергея ждала от хорошей девушки, а не от чужой разведёнки с двумя ребятишками.
— Мама, что плохого? — Сергей сел рядом, попробовал обнять. — Внуком обрадуешься. Разве горе?
— От кого? — она отодвинулась. — От женщины, раз уже замуж прыгнула? Двоих родила? Кто она такая?
— Алёна детская медсестра в нашей больнице. Отличная женщина. Дети у неё замечательные.
— А где отец? — не унималась мать.
— Погиб на службе. Ей только двадцать два было, а двое детей на руках.
— Ага, — кивнула Валентина Петровна. — Искала дурака, готового всех содержать. И подцепила.
— Мама! — Сергей взорвался. — Хватит! Я сознательный человек! Полюбил её!
— Влюбился? — мать прошлась по комнате. — А ты умеешь? Работал, помогал нам. С бабами толком не знался. И первая же вокруг пальца обвела.
Оля села за стол, склонив голову на руки. Ссоры обостряли её боль.
— Голова горит, — пожаловалась она. — Тихше можно?
— Оленька, прости, — Сергей подошёл, потрогал лоб. — Температурьі нет? Лекарства принимала?
— Пыталаси. Не помогает.
— Завтра к доктору поедем, — пообещал брат.
— Завтра? — усмехнулась мать. — А завтра ты занят. Иные заботы. Чужие дети — в школу, с уроками.
— Митьке восемь, Сонечке пять. Они не чужие, — устало повторил Сергей. — И завтра поедем к врачу.
— А послезавтра? А как Алёна поправится? На Олю времени не останется.
— Останется. Я же не в глушь переезжаю. Через два квартала.
— Квартала… — передразнила мать. — Раньше стенку делили. Ночью Олю прихватит — постучу — ты тут. А теперь? По телефону консультации будешь?
Сергей откинулся на спинку. Круг замкнулся. Мать непреклонна, Оля плачет, а он разрывается между злостью и виной.
— Серёж, а познакомишь нас с Алёной? — вдруг
Валентина Петровна молча вытерла ладонью запотевшее стекло, глядя на мокрые улицы, и уверенно поставила на стол лишнюю чашку — на всякий случай, для незнакомки, которая завтра станет её невесткой, — первый знак начинающегося примирения.
Он сделал свой выбор: семья, но не наша.