Он заявил, что я «не гожусь в отцы» но ведь это я поднял этих детей с пелёнок.
Когда моя сестра Настя начала рожать, я был в другом конце области на байк-слёте. Она умоляла меня не отменять поездку, твердила, что всё будет хорошо, что ещё есть время.
Времени не было.
На свет появились три чудесных комочка а её не стало.
Помню, как держал на руках эти крошечные свёртки в реанимации для новорождённых. От меня ещё пахло бензином и кожей куртки. У меня не было ни плана, ни малейшего понятия, что делать. Но я взглянул на них Катю, Дашу и Ваню и понял: я отсюда не уйду.
Ночные покатушки сменились ночными кормлениями. Ребята из автомастерской подменяли меня на сменах, чтобы я успевал забирать детей из садика. Я научился заплетать Даше косички, успокаивать Катю в её истериках и уговаривать Ваню съесть что-нибудь кроме макарон с маслом. Перестал ездить в дальние рейды. Продал два мотоцикла. Своими руками собрал двухъярусные кровати.
Пять лет. Пять дней рождения. Пять зим с гриппом и отравлениями. Я не был идеальным, но я был рядом. Каждый день.
А потом появился он.
Биологический отец. Его не было в свидетельствах о рождении. Ни разу не навестил Настю во время беременности. По её словам, он заявил, что тройня «не в его стиле жизни».
Но теперь? Он хотел забрать их.
И пришёл не один. С ним была соцработница по имени Ольга. Она окинула взглядом мои заляпанные маслом комбинезоны и объявила, что я «неподходящая среда для долгосрочного воспитания этих детей».
Я не верил своим ушам.
Ольга осмотрела наш маленький, но уютный дом. Увидела детские рисунки на холодильнике. Велосипеды во дворе. Маленькие сапожки у входа. Улыбалась вежливо. Делала пометки. Заметила, как её взгляд задержался на моём тату на шее.
Самое страшное дети ничего не понимали. Катя спряталась за мной. Ваня расплакался. Даша спросила: «Этот дядя будет нашим новым папой?»
Я ответил: «Никто вас не заберёт. Только через мой труп.»
А теперь заседание через неделю. У меня есть адвокат. Хороший. Чёртовски дорогой, но оно того стоит. Моя мастерская едва держится на плаву, потому что я всё тяну один, но я продам последний гаечный ключ, лишь бы оставить детей.
Не знал, что решит судья.
Накануне заседания я не мог уснуть. Сидел на кухне, держа в руках рисунок Кати я веду их за руку перед нашим домом, а в углу солнце и пара туч. Простые детские каракули, но, если честно, выглядел я на этом рисунке счастливее, чем когда-либо в жизни.
Утром я надел рубашку на пуговицах, которую не носил со времён похорон Насти. Даша вышла из комнаты и заявила: «Дядя Саша, ты выглядишь как священник.»
«Надеюсь, судье нравятся священники», попытался пошутить я.
Судья оказался женщиной. Кабинет напоминал другой мир всё бежевое и блестящее. Виталий сидел напротив в дорогом костюме, изображая заботливого отца. Он даже принёс фотографию детей в магазинной рамке будто это что-то доказывало.
Ольга зачитала своё заключение. Не врала, но и смягчать не стала. Упомянула «ограниченные ресурсы», «проблемы эмоционального развития» и, конечно же, «отсутствие традиционной семьи».
Я сжимал кулаки под столом.
Потом была моя очередь.
Я рассказал судье всё. С того звонка о Насте до случая, когда Даша вырвала мне за шиворот во время поездки, а я даже не дрогнул. Говорил о задержке речи у Кати и о том, как устроился на вторую работу, чтобы оплачивать логопеда. О том, как Ваня научился плавать только потому, что я пообещал ему по чизкейку каждую пятницу, если он не сдастся.
Судья спросила: «Вы действительно считаете, что сможете в одиночку поднять троих детей?»
Я сглотнул. Мог соврать. Но не стал.
«Нет. Не всегда, ответил я. Но я делаю это. Каждый день, уже пять лет. Не потому, что должен. А потому что они моя семья.»
Виталий наклонился вперёд, словно хотел что-то сказать. Но промолчал.
И тут произошло неожиданное.
Даша подняла руку.
Судья, удивлённая, разрешила: «Юная леди?»
Девочка встала на стул и заявила: «Дядя Саша обнимает нас каждое утро. А когда нам снятся страшные сны, он спит на полу рядом с нашей кроватью. И однажды он продал мотоцикл, чтобы починить нам отопление. Я не знаю, какие бывают папы, но у нас он уже есть.»
Тишина. Мёртвая тишина.
Не знаю, что именно решило исход. Возможно, судья уже давно всё для себя определила. Но когда она наконец произнесла: «Опеку оставляем за гражданином Александром Беловым», я выдохнул так, будто не дышал годами.
Виталий даже не взглянул на меня, уходя. Ольга едва заметно кивнула.
Тем вечером я напёк блинов с вареньем любимое блюдо детей. Даша плясала на кухонном столе. Ваня размахивал ложкой, как световым мечом. Катя обняла меня и прошептала: «Я знала, что ты победишь.»
И в тот момент, несмотря на засаленную кухню и усталость, я почувствовал себя богатейшим человеком на свете.
Семья это не про кровь. Это про тех, кто остаётся. Снова и снова. Даже когда трудно.
Если веришь, что любовь делает человека родителем, передай эту историю дальше. Возможно, кому-то она нужна именно сегодня.
