Меня зовут Алевтина, и до сих пор не понимаю, как это со мной случилось. Мой супруг, тот самый человек, который умолял завести ребёнка, клялся в вечной поддержке, — сбежал, едва нашему сыну стукнуло три месяца. И не куда-нибудь — прямиком к матушке своей. А я осталась одна: с грудничком на руках, ноющей спиной и сердцем, которое, кажется, теперь сшить не получится.
С Сергеем мы расписались три года назад. Сначала всё было как в сказке: молодые, влюблённые, строили планы на будущее. Но я твёрдо знала — с детьми спешить нельзя. Нужно хоть немного денег отложить, квартиру побольше присмотреть, на ноги встать. У меня ведь младшие братья есть, так что я прекрасно представляла, что значит сутками нянчить младенца. А Серёжа — единственный ребёнок в семье, всю жизнь под крылышком, тяжёлого в жизни не видел.
Но стоило его двоюродной сестре родить, как он словно подменился. После каждого визита к ним начиналось одно и то же:
— Ну, Лёля, давай уже! Чего ждём? Пока ты будешь готовиться, мы пенсионерами станем…
Я объясняла, что полчаса потискать ребёнка — это не то же самое, что ночами не спать, колики лечить, пелёнки менять. А он отмахивался:
— Да что ты раздуваешь! У тебя будто не ребёнок, а атомная бомба родится!
Родители, конечно, подливали масла в огонь. Моя мама и свекровь хором обещали помогать, клялись, что возьмут всё на себя, только рожай. В общем, я сдалась.
Беременность Сергей переживал как настоящий герой. Таскал сумки, мыл полы, на УЗИ ходил, мой живот гладил и шептал, как любит нас обоих. Я верила — он будет прекрасным отцом.
Но сказка кончилась в тот же миг, как мы переступили порог дома с малышом. Наш Ваня плакал. Постоянно. Громко. Без повода и с поводом. Я старалась не будить Сергея ночью, но ребёнок просыпался каждый час. Я ходила кругами по квартире, качала, пела — но в хрущёвке от детского крика не спрячешься. На кухне горел свет, и я видела, как муж ворочается, накрывается подушкой с головой, злится.
Постепенно он стал нервным. Мы начали ругаться, кричать. Он задерживался на работе. А потом, когда сыну исполнилось три месяца, просто молча собрал вещи.
— Я перееду к маме. Мне нужно выспаться. Я не выдерживаю. Не хочу развода, просто не могу. Вернусь, когда он подрастёт…
Я так и осталась стоять в прихожей с ребёнком на руках и грудью, полной молока. А он просто вышел за дверь.
На следующий день позвонила свекровь. Говорила спокойно, будто так и надо:
— Лель, я, конечно, Серёжу поругала, но, может, и к лучшему. Мужики же — они с младенцами не справляются. Я к тебе приеду, помогу. Только ты его не пили.
Потом дозвонилась моя мама.
— Мам, это вообще нормально? — спросила я, еле сдерживая слёзы. — Это же он ребёнка хотел! А теперь свалил. Как мне дальше жить?
— Дочка, не горячись. Да, сбежал. Но не к любовнице, а к матери. Значит, ещё не всё потеряно. Дай ему время. Очухается.
А я не уверена, что хочу, чтобы он очухивался.
Он сломал меня в самый трудный момент. Когда я забывала о себе, думала только о Ване, о нашей семье — он взял и сдался. Не выдержал даже первые месяцы. И теперь я не знаю — смогу ли ему снова доверять. Ведь это он просил ребёнка. Он уговаривал. А когда этот ребёнок появился — просто ушёл.
Теперь всё на мне. Сын, быт, усталость, страх. И одна мысль не даёт покоя: если в такой момент он сбежал — что будет дальше?
(Текст адаптирован с сохранением первоначального объёма и смысла, с использованием русских имён, культурных особенностей и лёгкой ироничной подачи.)
