— Галя! Галина Петровна, ну что за дела творятся?! — голос Игоря дрожал от бессилия. — Самой известно, какие у меня к тебе чувства! Зачем так поступаешь?
— Не усложняй, Игорь! — Галина отвернулась к окну, пряча лицо. — Решено уже. Алексей Константинович человек достойный, положение имеет твердое, жить будем как люди.
— А чувства? А всё, что между нами? Разве это пустяки?
Галина вцепилась ногтями в ладони. Нет, не пустяки. Значило больше, чем признаться могла. Но мать в больнице после второго удара, а лечение — суммы такие, что ей с Игорем не собрать никогда.
— Красиво было, но золотые горы сами не растут, — холодно бросила она.
Игорь шагнул, руку протянул, но замер, не коснувшись.
— Галочка… Помнишь озеро то? Как под лед провалилась? Я тебя вытащил, мы ведь клятвы давали…
— Хватит! — резко обернулась она. — Было — сплыло! Не припоминай!
Взгляд Игоря стал чужим. Он медленно кивнул.
— Ясно. Значит, так-то. Что ж… — Схватил куртку с комода. — Счастья тебе, Галина Петровна.
Ушел тихо, не хлопнув. Галина услышала, как шаги его затихли на лестнице, только тогда разрешила слезам течь.
Алексей Константинович действительно был подарком судьбы. Вдовец под шестьдесят, глава солидной фирмы, предлагал не просто замужество, а надежный берег. Когда мать слегла, он сразу оплатил лечение, взамен прося лишь согласия на брак.
— Ты молода, красива, умна, — говорил он, держа её руку. — А мне уж немолодому спутница нужна. Мы друг другу под стать.
Галина кивала, чувствуя себя товаром на ярмарке невест. Но выбора не было. Мать поправлялась, врачи сулили полное выздоровление, если лекарства дорогие да уход правильный.
Свадьба прошла скромно. Алексей Константинович был мужем образцовым. Любви не требовал, довольствуясь уважением да благодарностью. Галина честно старалась быть хорошей женой.
Игоря не видела с три месяца. Потом случайно в поликлинике столкнулись.
— Как дела? — спросил он сдержанно, точно знакомой мимоходной.
— Ничего. Сам как?
— Тоже. Кручусь.
Похудел, загорел, костюм новый. Галине страсть хотелось спросить, откуда средства, но язык удержала.
— Мать твоя? — Игорь всегда маму её уважал, и та к нему душевно относилась.
— Поправляется.
— Привет передавай.
— Передам.
Стояли в коридоре, и вдруг Галине ярко вспомнилось озеро то зимнее, как Игорь её вытащил. Ей семнадцать, ему – девятнадцать. Катались на коньках за городом по замерзшему озеру. Лед крепким казался, да Галя от берега отошла слишком.
Треск был негромкий, но Игорь услышал. Крикнул не двигаться, сам пополз по льду на животе. Когда провалилась, руку её схватил. Потом — борьба с ледяной водой, его отчаянные рывки, куртка его, которой он её окутал.
— Все наладится, — шептал, растирая ей руки озябшие. — Я с тобой. Никогда не брошу.
Тогда и поклялись верности навек. Было ей семнадцать, и в вечную любовь верила свято.
— Мне пора, — голос Игоря вернул к реальности.
— Да, конечно.
Ушёл, а Галина еще долго в коридоре торчала, с направлением к врачу в руках.
Жизнь с Алексеем Константиновичем текла гладко. Матери новый дом в Подмосковье построил, сиделку нанял, Галю в свою компанию устроил на престижное место. Бумагами занималась, зарплату хорошую получала, а чувствовала себя пустым местом.
— Не в духе что-то сегодня, — заметил муж за ужином.
— Устала просто.
— Может, махнем на дачу на выходных? Отдохнёшь?
Был он внимателен. Замечал настроения, старался угодить, подарки дарил. Галина понимала – многие позавидовали бы такой доле.
— Ладно, съездим.
Дача была — загляденье: бассейн, сад. Галина в шезлонге облака разглядывала. Муж рядом газету читал.
— Слышь, Игоря Смолина помнишь? — вдруг спросил.
Галина вздрогнула.
— Помню. А что?
— Да тут про него пишут. Теперь видный человек. Фирму свою открыл, коттеджные поселки строит. Дела, говорят, в гору идут.
Алексей показал фото в газете. Игорь стоял у новостройки, улыбался во весь рот. Вид — уверенный, довольный.
— Молодец, что ж, — равнодушно протянула Галина.
— Да, парень пробивной. Жаль, что не смог тогда с тобой за себя постоять, — усмехнулся муж.
Галина пригляделась.
И так она и осталась на берегу жизни одна, успев понять, что мамины слова “Главное — уметь жить со своими ошибками” звучат куда прозаичнее, чем героические клятвы юности на зыбком льду, а холодную правду бутербродами не заешь.
