Мой сын растил её как родную… А она даже на свадьбу его не позвала
Иван женился на женщине с прошлым. Татьяна уже была замужем, у неё подрастала дочка от первого брака — Светлана. Когда сын привёл их знакомиться, я смотрела на девочку с недоверием. Но этот взгляд растаял в тот же миг, как только Светочка обняла меня, прошептав робкое «здравствуйте». Хрупкие пальчики, большие глаза, такая беззащитность — разве можно было устоять?
Годы шли. Иван воспитывал Свету как родную — без раздумий и разделений. Отводил в школу, проверял уроки, играл в куклы, собирал с ней пазлы, а когда она болела — не отходил от постели. Он был для неё всем. И я тоже стала частью её мира. Забирала со школы, сидела вечерами, когда Таня с Ваней хотели побыть вдвоём. Дарила подарки, называла внучкой наравне с другими детьми Ивана, хотя крови между нами не было. Но разве это важно, когда любишь?
С Татьяной у нас отношения были ровные. Без особой близости, но и без ссор. Помогала, чем могла: и деньгами, и советом, и заботой. Родной отец девочки исчез после развода, лишь изредка присылал жалкие копейки алиментов. Ни тепла, ни участия — будто Света для него была случайностью.
А потом девочка выросла. Незаметно. Казалось, только вчера я заплетала ей косички, а уже сегодня — она выходит замуж. Вот только ни меня, ни Ивана на свадьбу не позвали. Просто проигнорировали. Ни на венчание, ни на праздничный ужин, ни даже на простое «спасибо». Татьяна объяснила: «торжество семейное» и «будем в узком кругу». Узкий круг, в котором не нашлось места ни мне, ни моему сыну. Тому самому, который десять лет был для неё отцом во всём, кроме записи в свидетельстве.
А знаете, кто был на свадьбе? Родной отец. Тот, кто за всё детство появился в жизни Светы считанные разы. Кто не дал ни гроша сверх алиментов, кто даже не пришёл на её выпускной. Он удостоился чести сидеть в первом ряду. А Иван? Иван остался дома. Я видела, как он притворялся, что всё в порядке. Как улыбался Тане и говорил: «Ничего страшного». Но я — его мать — знала, как ему было больно. И всё же он ни слова упрёка не сказал. Молчал. Потому что любил.
А потом случилось то, что переполнило чашу терпения.
Мне досталась квартира от тётки. Небольшая, но в хорошем районе. Сдавала её — чтобы хоть немного пополнить пенсию. И вдруг звонок от Татьяны. Света с мужем ищут жильё, может, я подарю им эту квартиру? Не снять, не пожить временно — а просто отдать. Безвозмездно. Как родной человек — родной дочери.
Я не сдержалась:
— А как же я, Таня? На свадьбу не позвали — значит, чужая. А квартиру — тут вдруг родня?
Она замялась, забормотала, что тогда «всё как-то сложилось», что «все обиделись». А теперь, дескать, шанс помочь.
Но я не могу. Не хочу. Не собираюсь выгонять добросовестных жильцов, лишаться дохода и делать подарок тем, кто считает меня роднёй только тогда, когда это выгодно.
Да, может, это мелочно. Может, кто-то скажет: «пустяки, у неё своя жизнь». Но в жизни должна быть память. И хоть капля благодарности.
Я не злюсь. Мне просто больно. За сына, отдавшего душу, сердце, годы жизни девочке, которая потом вычеркнула его из своего главного дня. За себя — поверившую в то, чего не было. За то, что в нашем доме она звала меня «бабушкой», а потом забыла, как меня зовут.
Теперь я поняла: не родные мы ей. Ни я, ни Ваня. Родные — те, кого зовут на свадьбу. Остальные — так, по обстоятельствам.
И знаете… Я не держу зла. Но и отдавать себя снова — не стану.
