Ну слушай, представляешь, Игорь разворачивается от окна, где машины разглядывал, и взрывается: «Мама, ну хватит же! Ты же сто раз слышала объяснения!»
Валентина Петровна аж руками всплеснула: «Какие объяснения? Что уходишь к первой встречной разведёнке с чужими отпрысками?»
«Да она не чужая! Света – моя жена!» – Игорь кулаки сжимает, голос дрожит. «И детки теперь мои! Поняла? Мои!»
Даша сидит за столом молча, чайной ложкой вертит. Слёзы капают в холодный чай – сама не плачет, просто льются, как дождик за окном.
«Твои!?» – мать так захохотала, что аж жутковато стало. «С ума сошёл! У тебя родная сестра после аварии еле ноги волочит! Мать, которая всю душу в тебя вложила! А ты… к чужим!»
Игорь на диван плюхнулся, лицо руками провёл. Умаялся от этих разговоров, виски трещат.
«Мам, я же взрослый мужик, тридцать три. Имею право на личное счастье».
«Личное счастье?» – Валентина Петровна села напротив, руки его схватила. «Игорек, солнышко, какое счастье с разведёнкой и двумя чужими? Ты молодой, видный, работа хорошая в Сбербанке… Найдешь девчонку попроще, своих нарожаешь…»
«Не хочу других!» – он руки выдернул. «Матвей и Полинка – они уже мои. Матвей вчера папой назвал. Понимаешь? Впервые!»
Даша всхлипнула, поднялась. Хромая, подошла к брату.
«Игорь… а я?» – голосок тихий, надорванный. «Знаешь же, без тебя пропаду… После аварии только на тебя надежда. Мама на пенсии, рубля лишнего нет. Кто мне поможет?»
Братские объятья. Игорь прижал сестру, по волосам погладил.
«Дашенька, я ж не умираю. Просто отдельно жить буду. Помогать стану, конечно!»
«Своя семья была у тебя всегда!» – не выдержала мать. «Мы – семья! Родная!»
«Света беременна», – тихо выдохнул Игорь.
Тишина накрыла. Только часы на кухне тикают да дождь по подоконнику стучит.
«Ч…что?» – мать побледнела, в кресло опустилась.
«Ребёнка ждёт. Нашего. Теперь понятно, почему я не могу её бросить?»
Даша отстранилась, широко смотрит на брата.
«А какой… срок?»
«Пятая неделя. Врачи говорят, всё хорошо».
«Господи…» – мать руками лицо закрыла. «Ну что натворил-то, сынок?»
Валентина Петровна тридцать лет в садике воспитателем отдала. Детей обожала, но внуков от Игоря видела совсем другими – от хорошей девчонки из порядочной семьи, а не от чужой с двумя на руках.
«Ну что тут такого, мам?» – Игорь подсел, обнять попытался. «Внука дождёшься! Или внучку! Разве плохо?»
«От кого?» – отодвинулась она. «От той, что за первым-то замужем неудачно выскочила? Уже двоих родила? Да кто она вообще? Откуда?»
«Света у нас в Морозовской палатной медсестрой. Добрая, отзывчивая. Дети – золото, воспитанные».
«А родной отец где?» – не унималась мать.
«В Донбассе погиб. Ей двадцать два было, когда с двумя крохами одна осталась».
»
Ага», – кивнула Валентина Петровна. «Искала дурачка, чтоб на шею сесть. Нашла».
«Мама!» – взорвался Игорь. «Хватит! Не дурак я! Взрослый мужик, по любви выбрал!»
«По любви?» – мать встала, заходила. «Что ты о ней смыслишь? Дома сидел, в офис ездил, нам помогал. Ни опыта, ничего. Первая встречная и поймала тебя на удочку».
Даша опять за стол рухнула, голову на руки склонила. После аварии голова часто раскалывалась, а от криков хуже в разы.
«Голова трещит…» – простонала. «Тихше можно?»
«Прости, Дашук», – Игорь подошёл, лоб потрогал. «Температуры нет
Дождь за окном снова забарабанил по стеклу, тяжёлый и нудный, как невыплаканные слёзы матери и сестры, а Игорь, глядя на их напряжённые лица, уже знал, что завтрашнее солнце будет светить для всех по-разному.
Он выбрал семью. Но не ту, которую ждали.