Она вместо меня
— Я не хочу к папе… Тётя Света сказала, что папа меня больше не любит, — Ваня обнял колени и уткнулся в них, сидя на кровати.
Марина замерла. Казалось, всё было как всегда. Скомканная пижама с космонавтами, рюкзак с игрушками в углу, куртка на стуле. Всё такое родное и привычное. Только вот сын не носился по квартире как угорелый, а сжался в комок, как будто пытался спрятаться.
Сегодня он должен был поехать к отцу, но упрямо просился остаться дома. Если подумать, уже какое-то время он собирался в эти поездки без обычного восторга. Марина попыталась уговорить его, но вдруг Валя выдал новость: Света, новая пассия Дмитрия, его обижает.
— Вань… — женщина осторожно присела рядом. — Расскажи мне, что произошло?
Он молчал. Потом чуть приподнял голову и посмотрел на неё снизу вверх. В его взгляде не было детской наивности — только усталость и горечь, словно он взрослый, которому никто не верит.
— Я просто играл… Она разозлилась, потому что игрушка была шумной. Тот робот. Помнишь? Она забрала его и сказала, что у них скоро будет другой малыш, и папа про меня забудет. И что я… лишний. А если я кому-то расскажу, — он глубоко вздохнул, — все подумают, что я вру. Потому что тётя Света скажет, что это неправда. А она взрослая. Ей поверят.
Он говорил медленно, запинаясь, едва сдерживая слёзы. В груди у Марины вскипела ярость, смешанная со страхом и виной за то, что допустила такое. Сердце сжала тяжёлая, липкая тревога, от которой перехватило дыхание.
Ваня отвернулся и начал теребить край простыни. Марина взяла его за руку.
— Я тебе верю. Знаешь почему? Потому что ты никогда не врёшь. Ну, разве что только когда печенье из кухни таскаешь.
Он фыркнул, но не улыбнулся.
— Папа выбрал её вместо меня…
— Папа просто пока не знает всей правды, — сказала Марина, стараясь звучать твёрдо. — Но он поймёт. Обязательно.
Когда Марина уложила сына спать, она решила заварить чай. Сидя в тишине, она вдруг вспомнила, как впервые увидела Свету. Если это можно было назвать встречей.
Год назад ей пришло сообщение с анонимного аккаунта: «Добрый день! Не буду представляться, просто знайте, что я вам сочувствую. Если хотите узнать, где ваш муж проводит вечера, приходите в понедельник в семь вечера в кафе на Ленинском, д. 15. Столик у окна».
Тогда Марина ещё гадала, кто скрывается за маской доброжелателя. Теперь она знала: это была Света. Доброжелательница с душком.
В тот вечер Марина увидела всё. Дмитрий напротив Светы. Их руки на столе. Переплетённые пальцы. Поцелуй в щёку. Потом он мямлил что-то про деловые переговоры, про подругу, в конце — про «ничего серьёзного».
Но Марина не смогла простить измену.
Они расстались. Но Ваня остался. Как и Света, которая вскоре стала женой Дмитрия.
Её образ был безупречен: вежливость, слащавая доброта, умение ладить с детьми. Всё в одном флаконе. Она даже дарила Ване подарки на праздники. Конструкторы, книги про динозавров, однажды — большую плюшевую лису.
Но эти подарки были не для ребёнка, а для Дмитрия. Света боролась не за детскую любовь, а за внимание мужчины. Её ласка была инструментом, улыбка — приманкой. И теперь, когда её терпение лопнуло, а на горизонте замаячил собственный ребёнок, Света сбросила маску.
Она ошиблась в одном: Марина могла уступить мужчину. Но не чувства своего сына.
На холодильнике висел список дел, но Марине было не до него. У неё оставалось ещё одно дело на сегодня. Важное. Поговорить с Дмитрием.
Она долго смотрела на экран, прежде чем нажать кнопку вызова. Гудки казались бесконечными. Когда бывший муж ответил, в его голосе сквозило раздражение. Время-то позднее.
— Что-то срочное?
— Срочное. Нам надо поговорить. О Ване.
Он сразу напрягся. Это чувствовалось даже через телефон.
— Что с ним? Он заболел?
— Нет. Он больше не хочет к тебе ездить. Сказал, что Света говорит ему гадости. Что ты его больше не любишь. Что у тебя будет другой ребёнок, а про него ты забудешь.
На том конце повисла тишина. Потом Дмитрий заговорил резко, с обидой, словно его самого обвиняли в этом мерзком поступке.
— Марина, ну хватит! Ты серьёзно думаешь, что я поверю в эту чушь? Ты снова лезешь! Опять пытаешься влезть в мою жизнь и в отношения со Светой через ребёнка!
— Я не лезу. Я его мать. И я его слушаю. А ты, похоже, — нет, — твёрдо сказала Марина. — Он боялся тебе сказать. И, видимо, не зря.
— Да ты просто используешь ребёнка! — вырвалось у него. — Ты хочешь, чтобы он перестал с нами общаться. Чтобы я чувствовал вину и бегал за тобой. Это жесть, Марина. Просто жесть.
Она не сразу ответила, боясь, что разговор перерастёт в скандал. Сдержать гнев было трудно. В висках стучало.
Вот он, Дмитрий. Не самый плохой отец, но вечно с этими подростковыми закидонами: все вокруг враги, все против него. Он мог быть нежным с сыном, да. Но когда дело касалось Светы, его мозг будто отключался.
— Я говорю тебе о сыне. О том, что его обижают. А ты слышишь только себя. Света втирает ему, что он тебе не нужен. Что он лишний. Это нормально, по-твоему?
— Она бы так не сказала. Никогда. Она… Она старается. Ты её просто ненавидишь. Тебе обидно, что я ушёл. Вот ты и придумала, как отыграться.
— Отыграться? — переспросила Марина. — При тебе она улыбается, а потом… Да ты хоть раз слышал, как она говорит со мной наедине?
Он не слышал. Конечно, не слышал. Даже если бы Света делала это при нём, он бы всё равно нашёл оправдание.
— На людях — вся такая скромница, взгляд в пол, улыбочка. А как остаёмся вдвоём — другое кино. «Он выбрал меня». «Это ты его не удержала». «Разведёнка с обузой». Я слышала этоИ когда они шли домой из садика, Ваня неожиданно крепко взял их за руки — и в тот момент Марина поняла, что главное — это не ссоры и обиды, а то, что их сын снова улыбается.
