Свекровь заглянула в кастрюлю и обомлела
Марина Петровна поднялась на рассвете и, как обычно, пошла на кухню своего дома под Тулой. Каково же было её удивление, когда у плиты уже копошилась невестка.
— Доброе утро, — улыбнулась Даша, помешивая что-то в кастрюле.
— Доброе, — буркнула Марина Петровна, сморщив нос. — Это что у тебя там?
— Щи, — ответила невестка, не отвлекаясь. — Серёжа их обожает.
— Щи? — свекровь настороженно принюхалась. — Разве щи так пахнут?
— А как должны? — Даша пожала плечами, накрыла крышкой и вышла.
Марина Петровна тут же рванула к плите, сорвала крышку и заглянула внутрь. То, что она увидела, заставило её отпрянуть.
— Да что это за чертовщина? — прошептала она, отступая, будто отравилась.
Даша вернулась с тарелками и, увидев реакцию свекрови, спокойно объяснила:
— Щи, Марина Петровна. Овощи с нашего огорода — свежие, прямо с грядки. Когда своё готовишь — будто праздник.
— Праздник? — фыркнула свекровь. — Да этот ваш огород — сплошное мучение! Копаться в земле, когда в магазине всё есть? Не понимаю.
— А мне нравится, — мягко ответила Даша, разливая щи. Запах капусты, картошки и зелени заполнил кухню. — Работа на земле даёт силы.
— Силы? — свекровь закатила глаза. — Это те, у кого дел нет, так развлекаются. А нормальные люди… — Она замолчала, заметив, что Даша лишь улыбается, будто не слышит. — И кому ты столько наварила?
— Нам, — ответила невестка. — На пару дней. Серёжа всегда просит добавку.
Марина Петровна театрально отшатнулась, будто от запаха ей стало плохо.
— Я это есть не буду! — заявила она. — От одного вида тошнит! Что ты туда напихала?
Даша вздохнула, стараясь не смотреть на свекровь. Краем глаза она заметила, как её муж Сергей, вошедший на кухню, молча наблюдает за разговором.
—
Марина Петровна не могла взять в толк, что случилось с сыном. Год назад Сергей был перспективным программистом из Москвы. Они ходили в театры, обсуждали новые кафе, строили планы. А теперь — этот домик в деревне, грядки и эта простушка Даша! Само её имя раздражало свекровь.
Сергей всегда был завидным женихом — статный, умный, успешный. Сколько достойных девушек к нему льнули! Почему он выбрал эту деревенщину и эту жизнь? Марина Петровна надеялась, что сын «одумается» и вернётся в столицу. Но время шло, а Сергей всё глубже вяз в этой «пасторали».
Решено было действовать. Ужин у невестки стал отличным поводом. Свекровь задумала план: напомнить сыну, кто он, и вытащить его из этой глуши, пока не поздно.
—
Сергей вошёл на кухню, обнял жену и повернулся к матери:
— Мам, попробуй щи. Даша их отлично варит!
— Серёжа, ты же знаешь, мы всегда покупали еду, — отмахнулась Марина Петровна. — Помнишь, как ты в детстве морщился от щей? Говорил, что это старушечья еда.
Даша усмехнулась, представив маленького Серёжу, воротящего нос от тарелки. Но теперь перед ней был взрослый мужчина, и вкусы у него явно изменились.
— Мам, всё меняется, — улыбнулся он. — Дашины щи — объедение. Попробуешь — поймёшь.
— Объедение? — свекровь аж покраснела. — Сергей, ты называешь кастрюлю с капустой объедением? Настоящее объедение — это рестораны, а не эта… похлёбка!
Даша старалась не реагировать, но внутри защемило. Она знала, что для свекрови она — простая деревенская баба, недостойная её сына. Но так хотелось, чтобы та хоть раз признала её старания.
— Мам, хватит, — твёрдо сказал Сергей. — Даша делает для нас много. Мы счастливы — разве этого мало?
— Счастливы? — свекровь скривила губы. — Увидим, надолго ли. Ты городской, Серёжа. Москва ждёт, а эта твоя… дачная жизнь — просто прихоть. Одумаешься — спасибо скажешь.
Сергей посмотрел на мать строго:
— Я взрослый. Мы с Дашей выбрали эту жизнь, и я не жалею.
— Пока не жалеешь, — зло бросила свекровь. — Но ты забыл, что такое настоящая жизнь. Эта твоя Даша заколдовала тебя своими грядками, но ненадолго.
Даша не выдержала:
— Марина Петровна, что плохого в нашей жизни? Мы мешаем кому-то? Сергей счастлив — разве вам не радостно?
— Радостно? — свекровь вспыхнула. — Я вижу, как ты тянешь моего сына в эту дыру! Тебе выгодно держать его здесь. А потом ещё ребёнка родишь — чтоб наверняка привязать!
Даша замерла, будто по ней ударили. Сергей встал, глаза потемнели:
— Мама, ты перешла черту.
Марина Петровна не сдавалась:
— Я говорю правду! Ты не можешь вечно жить в этой изоляции. Как ты, москвич, можешь радоваться грядкам и щам?
Сергей вдруг улыбнулся:
— Знаешь, мам, я был городским, потому что не знал другого. Даша показала мне иную жизнь, и она мне нравится.
Свекровь фыркнула, но спорить не стала. План провалился, но в голове уже зрел новый. Она не сдавалась.
—
После отъезда свекрови Даша сидела на кухне, глядя на кастрюлю. Радовало, что Сергей защитил её, но обида всё равно грызла. Ей так хотелось, чтобы Марина Петровна приняла их выбор.
Сергей подошёл, взял её за руку:
— Даш, не переживай. Мама всегда знает, «как лучше». Но я выбрал тебя. Если она не понимает — её проблема.
Даша кивнула, прижавшись к нему:
— Просто хотелось бы, чтобы она была за нас. Но, видно, не судьба.
— Может, со временем поймёт, — сказал Сергей. — А если нет — мы всё равно будем счастливы.
Даша улыбнулась, и боль чуть отпустила. Их дом, их щи, их жизнь — это было их счастье, и никто не мог его разрушить.
— Знаешь, — рассмеялась она, — давай доедим эти щи. За нас, за наСергей подхватил ложку и, глядя ей в глаза, добавил: «И за то, что наша любовь крепче любых упрёков».
