Я знаю, они мои дети, пробормотал он, не поднимая глаз. Но не могу понять, почему между нами нет этой связи.
Ты только посмотри на неё! Какая красавица! воскликнула я, прижимая к груди тёплый комочек нашей новорождённой дочки. Анечка лежала в мягком одеяльце, свернувшись калачиком, тихо сопя, как маленький котёнок. Я не могла отвести от неё взгляд. В тот момент весь мир для меня состоял только из неё одного личика, одного дыхания. «Она наша. Теперь мы семья».
Рядом стоял Серёжа. Он смотрел на ребёнка, но в его глазах читалось что-то странное смесь нежности и страха? Он осторожно протянул руку, коснулся пальцем щёчки малышки.
Вылитая ты, прошептал он. Но в голосе не было того восторга, которого я ждала. Никакого счастья, будто его что-то сдавило внутри. Тогда я не придала этому значения. Ну, похожа на меня ну и что? Главное, что она здорова, что мы теперь родители.
Но годы шли, и когда родилась вторая дочка Дашенька, я начала замечать то, что раньше не хотела видеть. Обе девочки были удивительно похожи. Большие карие глаза, тонкий носик, густые тёмные волосы точь-в-точь мой отец в детстве. Ни одной черты Серёжи ни его голубых глаз, ни ямочек на щеках, ни даже улыбки. И это стало проблемой. Большой и болезненной.
Я сидела на кухне, механически помешивая остывший чай. За спиной тихо посапывали спящие дети, а напротив, с каменным лицом, сидела свекровь Галина Петровна. Пришла «просто так», как обычно говорила. Но я-то знала: у неё не бывает «просто так». Особенно в последнее время, когда между нами повисли недоговорённости и лёгкий холодок.
Оля, начала она, подбирая слова, будто ступала по тонкому льду, девочки, конечно, красавицы. Но ты уверена, что они от Серёжи? Слишком уж в деда твоего Как под копирку.
Ложка звякнула о блюдце. У меня перехватило дыхание. Эти слова я слышала раньше в шутках, в намёках, в перешёптываниях. Но из её уст, от женщины, которая называла меня «доченькой», это прозвучало как пощёчина.
Галина Петровна, что вы такое говорите? голос задрожал. Конечно, они от Серёжи! Вы же сами знаете! Мы их ждали, я рожала, он забирал их из роддома! Какие могут быть сомнения?
Она только пожала плечами, будто говорила: «А вдруг?» И в этом жесте вся её уверенность, что сомнение имеет право на жизнь. Но самое страшное было не в её словах. Самое страшное что и Серёжа начал отдаляться от детей.
Серёж, ты опять забыл забрать Аню из садика? спросила я, когда он пришёл под утро. Аня уже спала, Даша дремала на диване. А я, убитая после смены, готовки и бесконечных мыслей, еле держалась на ногах.
Забыл, сорян, равнодушно бросил он, даже не глядя в мою сторону. Работы много.
Ты всегда занят, сорвалось у меня. Когда ты в последний раз играл с Дашей? Читал Ане сказку? Когда вообще проводил с ними время?
Он молчал. Долго. А потом выдохнул:
Не тянет меня к ним, Оль. Не знаю почему. Они будто чужие. Я пытаюсь, но не чувствую, что они мои.
Слёзы подступили к горлу. Как можно так говорить о своих детях? О тех, кого он сам когда-то ждал? Но я поняла он не врёт. Серёжа действительно хотел дочку, похожую на него. Мечтал, как будет гордиться, когда люди скажут: «Вылитый папа!» А вместо этого две девочки, в которых он не видел себя.
Я полезла в интернет, читала про гены, доминантные признаки. Оказалось, такое бывает. Иногда дети больше похожи на дедушек, чем на родителей. У моего отца сильные гены карие глаза, тёмные волосы. Но как объяснить это Серёже и его родне, если они уже решили, что что-то не так?
Предложила сделать тест ДНК. Не потому, что сомневалась, а чтобы закрыть вопрос. Но он отказался.
Я верю, что они мои, сказал он, глядя в пол. Просто не чувствую связи.
А ты пробовал? чуть не закричала я. Быть с ними, играть, обнимать, быть отцом? Или ждёшь, что они сами в тебя влюбятся?
Он снова молчал. А в этом молчании я чувствовала, как трещит наша семья.
Ещё хуже было с его роднёй. Свекровь и сестра вели себя так, будто Аня и Даша не их кровь. Приходили редко, а если приходили, то только чтобы отметить, как дети «не в Серёжу». Однажды его сестра Лена со смехом бросила:
Оль, ты точно не от деда их родила? и захихикала, будто это смешно.
Я не выдержала:
Лена, это уже не шутки. Это мои дети, и они от твоего брата. Не нравится дверь там.
Она, конечно, обиделась. Но что мне оставалось? Я одна тянула двух детей, пока Серёжа «не чувствовал связи», а его родня только подливала масла в огонь. Мои родители жили далеко, да и возраст не тот. Я никогда не чувствовала себя такой одинокой.
И вот однажды вечером, когда девочки уснули, я решила поговорить по-серьёзному. Так дальше нельзя. Либо мы что-то меняем, либо семья развалится.
Серёж, начала я, стараясь говорить спокойно, я понимаю, тебе тяжело. Я тоже мечтала, что они будут похожи на тебя. Но это наши дети. Они не виноваты, что унаследовали мои гены. И мне больно смотреть, как ты от них отстраняешься.
Он долго молчал, потом вздохнул:
Я сам себя за это ненавижу. Но когда смотрю на них вижу твоего отца. И чувствую себя лишним.
Я взяла его за руку:
Ты не лишний. Ты их отец. Они любят тебя, даже если ты этого не видишь. Аня вчера спрашивала, почему папа с ней не играет. Даша тянется к тебе, а ты отворачиваешься. Они всё чувствуют, Серёж.
Он опустил голову. Я видела, как ему тяжело. И тогда предложила:
Давай попробуем начать с малого. Просто будь с ними. Не думай, на кого они похожи. Они твои дочки.
С того разговора прошло несколько месяцев. Серёжа стал меняться. Медленно, не идеально, но старался. По выходным забирал Аню из садика, учил её завязывать шнурки, читал Даше
