Опоздав на поезд, она вернулась домой без предупреждения и не смогла сдержать слез.
Арина стояла на пустынном перроне, лицо обжигал холодный октябрьский ветер с колючими каплями дождя. Она смотрела, как последний вагон скрывается в темноте, и внутри всё сжалось от горечи. Опоздала. Впервые за пятнадцать лет регулярных поездок домой опоздала. «Как в дурном сне», подумала она, машинально поправляя выбившуюся прядь волос. Вокзал был пуст и неуютен, лишь жёлтые фонари отражались в лужах, рисуя странные узоры света.
Следующий поезд только завтра утром, равнодушно сообщила кассирша, даже не взглянув на неё. Может, на автобусе?
«Автобус Арина поморщилась. Трястись три часа по разбитой дороге? Нет, спасибо».
В сумке зажужжал телефон звонила мама. Она замерла, глядя на экран, но не ответила. Зачем пугать? Лучше просто вернуться ключи ведь всегда с собой. Такси мчало по пустым улицам, и город за окном казался декорацией ненастоящим, плоским.
Водитель что-то бурчал о погоде и пробках, но Арина не слушала. Внутри росло странное чувство ни тревога, ни радость.
Старый дом встретил её тёмными окнами. Поднимаясь по лестнице, она вдыхала знакомые с детства запахи: жареная картошка с третьего этажа, стиральный порошок, аромат старого дерева. Но сегодня в этой привычной симфонии звучала фальшивая нота.
Ключ туго повернулся в замке, будто двери сопротивлялись. В коридоре было темно и тихо родители уже спали. Осторожно пройдя в свою комнату, она старалась не шуметь. Включив настольную лампу, огляделась. Всё как всегда: книжные полки, старый письменный стол, плюшевый медведь на кровати реликвия детства, от которой мама никак не могла избавиться. Но что-то было не так. Что-то неуловимо изменилось.
Может, дело было в тишине? Не в обычной ночной, а в другой плотной, липкой, словно прелюдия перед грозой. Казалось, дом затаил дыхание, ожидая чего-то. Арина достала ноутбук работа не ждала. Но, потянувшись к розетке, случайно задела какую-то коробку. Та соскользнула с полки, рассыпав содержимое по полу.
Письма. Десятки пожелтевших конвертов с выцветшими марками. И фотография старая, с загнутыми уголками. Молодая мама ещё совсем девчонка! смеётся, прижавшись к плечу незнакомого мужчины. Первая слеза упала на снимок ещё до того, как Арина осознала, что плачет.
Дрожащими руками она развернула первое письмо. Почерк размашистый, уверенный, совершенно чужой.
«Дорогая Вера! Знаю, что не должен писать, но молчать больше не могу. Каждый день думаю о тебе, о нашей Прости, даже страшно написать о нашей дочери. Как она? Похожа на тебя? Простишь ли ты меня когда-нибудь за мой отъезд?» Сердце забилось чаще. Арина схватила следующее письмо, потом ещё одно. Даты 1988, 1990, 1993 Вся её жизнь была расписана на этих страницах чужими чернилами.
«видел её издалека у школы. Такая серьёзная, с портфелем больше себя. Не посмел подойти»
«пятнадцать лет. Наверное, красавица. Вера, может, пришло время?..»
В горле встал ком. Арина автоматически щёлкнула выключателем, и жёлтый свет высветил из темноты лицо на фотографии. Она всмотрелась в незнакомца с жадным вниманием. Высокий лоб, умные глаза, чуть насмешливый изгиб губ Боже, у неё его нос! И этот наклон головы
Арина? шёпот матери заставил её вздрогнуть. Почему не предупредила?..
Вера замерла в дверях, увидев рассыпанные письма. Краска сошла с её лица.
Мама, что это? Арина подняла фотографию. Только не говори, что это просто старый друг. Я вижу я чувствую
Мать медленно опустилась на край кровати. В свете лампы было видно, как дрожат её руки.
Николай Николай Сергеевич Воронцов, голос звучал приглушённо, будто из другой комнаты. Я думала, что никогда что эта история останется в прошлом
История? Арина почти закричала шёпотом. Мама, это вся моя жизнь! Почему ты молчала? Почему он почему все
Потому что так было нужно! в голосе Веры прорвалась боль. Ты не поймёшь, тогда всё было иначе. Его родители, мои родители Нам просто не дали быть вместе.
Тихий гул самолёта за окном лёг на комнату, как тяжёлая ткань. Где-то вдали прогрохотал поезд тот самый, на который Арина опоздала сегодня. Случайность? Или судьба решила, что пришло время правде?
Они просидели до утра. За окном медленно светлело, а в комнате витал горький запах остывшего чая и невысказанных слов.
Он был учителем литературы, Вера говорила тихо, словно боялась спугнуть воспоминания. Приехал по распределению в нашу школу. Молодой, красивый, читал наизусть стихи Все девочки были влюблены.
Арина смотрела на мать и не узнавала её. Куда делась вечная сдержанность? Перед ней сидела другая женщина юная, влюблённая, с горящими глазами.
А потом мать стиснула зубы. Потом я поняла, что жду тебя. Ты даже не представляешь, что началось! Его родители кричали о «провинциальной простушке», мои твердили о позоре
И вы просто сдались? в голосе Арины прозвучала горечь.
Его перевели в другой город. Срочно, без разговоров. А через месяц познакомили с твоим она запнулась, с Сергеем Петровичем. Хороший человек, надёжный
«Надёжный, эхом отозвалось в голове Арины. Как старый диван. Как шкаф. Как всё в этой квартире».
Но письма Почему ты их сохранила?
Потому что не могла выбросить! впервые за ночь в голосе Веры прорвалась настоящая боль. Это было всё, что осталось. Он писал каждый месяц, потом реже Но писал.
Арина взяла последнее письмо. Дата три года назад.
«Дорогая Вера! Переехал в Озёрск, купил дом на Липовой улице. Может, когда-нибудь Всегда твой, Н.»
Озёрск, медленно прошептала Арина
